Дитрих Бонхёффер. Праведник мира против Третьего Рейха

В Вайдене фургон остановился возле полицейского участка, охранники сходили за инструкциями, а по возвращении наиболее приветливый из них сказал узникам: «Вам придется ехать дальше, здесь вас принять не могут, слишком много народу». Специалист по концентрационным лагерям взялся разъяснить эту загадочную фразу. Доктор Рашер сделал вывод, что их везут не убивать – для трупов или будущих трупов во Флоссенбурге место всегда бы нашлось. «Переполнен» этот лагерь уничтожения мог оказаться только для тех, кому оставили жизнь – ведомых на убой там бы приняли. Значит, хорошие новости: сегодня с ними не расправятся700.

Их везли во Флоссенбург, но на жизнь, а не смерть и кремацию, и Флоссенбург вдобавок отказался их принять. Куда же теперь? Охранники вернулись в кабину, и фургон продолжил движение к югу. На краю города их перегнал какой-то автомобиль, остановился, из него вышло двое полицейских и притормозили фургон. Один из полицейских открыл дверь фургона. Что произошло дальше, очевидцы не вполне разобрали – вроде бы во Флоссенбурге нашлось все-таки место для троих заключенных. Прозвучали имена Лидига и Мюллера – они собрали вещи и вышли. По одной версии, выкликали и Бонхёффера, но он сидел в дальнем конце фургона и вместо него почему-то вышел Герэ. Бетге говорит, что Бонхёффер намеренно вжался в стенку фургона, чтобы его не заметили, то есть его звали, но не дозвались. Пейн Бест считает, что с Лидигом и Мюллером выкликнули и Герэ, но, быть может, Герэ сам захотел последовать за Мюллером – они делили одну камеру на двоих и очень сблизились. Возможно, Герэ воспользовался замешательством, а полицейский счел, что он и есть Бонхёффер. Так или иначе, Герэ, Лидиг и Мюллер попрощались со своими спутниками, и полицейские увезли их. Это уже среда, 4 апреля, после полудня. Бест описывал дальнейшие события так:

...

После Вайдена настроение трех сопровождавших нас эсэсовцев заметно изменилось. Очевидно, из Бухенвальда их отправили с приказом доставить нас во Флоссенбург и до того момента они выполняли указания свыше, когда же лагерь отказался нас принять, они продолжали путь, подчиняясь довольно расплывчатым указаниям найти какое-нибудь место, куда бы они могли нас поместить, и таким образом они оказались с нами в одной лодке и все мы неслись по воле волн, не ведая, куда и зачем701.

Так они ехали, Бонхёффер и тринадцать его товарищей, фургон пыхтел и гремел, продвигаясь на юг, непонятно куда. Словно труппа актеров из «Седьмой печати» Бергмана, они бодро пустились в путь, но теперь над ними нависла темная, в закрытом капюшоне фигура смерти. Даже Хайдль таинственно преобразилась из дешевой подражательницы Маты Хари в обычную, пожалуй, приятную на вид девушку. С узниками стали обращаться гораздо лучше, чем ночью, когда они теснились и задыхались от угарного газа: теперь каждый раз, когда фургон останавливался (а останавливался он что ни час), охранники предлагали пассажирам выйти и размять ноги, пока они прочистят генератор и снова запустят его. У их фургона появилось даже ласковое прозвище Grüne Minna («Зеленая Минни»).

Днем они сделали остановку на ферме, женщин впустили в дом умыться, мужчины сполоснулись во дворе под колонкой. Забавная, должно быть, была сценка, все эти генералы, офицеры, дипломаты – Пюндер, фон Альвенслебен, фон Петерсдорф, Фэлконер, Кокорин, Хепнер, фон Рабенау, и тут же Зигмунд Рашер и Дитрих Бонхёффер (этих двух столь несхожих людей ждала одна судьба, отделившая их от спутников, но в тот час об этом никто не догадывался) – все наслаждались свежим воздухом, солнечным светом, призраком свободы. После двух месяцев заключения в Бухенвальде оказаться вдруг на баварском хуторе!..

Жена фермера вынесла гостям ковриги ржаного хлеба и кувшин молока. Бест оценил хлеб – «настоящий ржаной хлеб, какого мы уже много месяцев не пробовали». И с тем они вернулись в фургон, где освободилось еще больше места и можно было даже по очереди подремать. «Окошко над дверью оставили открытым, – вспоминает Бест, – день был прекрасный, даже наша передвижная тюрьма смотрелась неплохо»702. Они продолжали путь от городка к городку на юг через долину Нааб. Да они уже и не помнили, как прекрасна сельская местность Германии, ее поля и деревни – Германия давно казалась забытой сказкой, а не реальной страной.