Дитрих Бонхёффер. Праведник мира против Третьего Рейха

Тот, кто уверовал в Бога и Его Царство, кто узнал о Царстве, где пребывают воскресшие, не может с этой минуты не испытывать ностальгии: он с радостным упованием ждет того часа, когда будет освобожден от телесного существования.

Молоды мы или стары, не имеет значения. Что такое двадцать, тридцать или пятьдесят лет в очах Божиих? Кто из нас знает, насколько он близок к этой цели? Подлинная жизнь начинается лишь тогда, когда она закончится на земле, – все это лишь прелюдия перед подъемом занавеса, и так должны смотреть на это и старые, и молодые. Почему нас пугает мысль о смерти?.. Смерть страшна только для тех, кто живет в страхе и ужасе перед ней. Сама по себе смерть вовсе не жестока, надо лишь успокоиться и крепко держаться за Божие Слово. Смерть не горька, если мы сами не огорчаемся и не удручаем себя. Смерть – милость, величайший дар благодати, который Бог дает верующим в Него. Смерть кротка, смерть сладостна и приветлива, она призывает нас небесной властью, и надо лишь распознать, что это – врата нашей отчизны, скиния радости, царство вечного мира.

С чего мы взяли, что смерть страшна? Кто ведает, не дрожим ли мы в нашем плотском страхе и муке перед самым славным, благословенным, небесным, что только есть на земле?

Смерть – это ад, холод и тьма, если наша вера не преобразит ее, но в том-то и чудо, что мы можем преобразить смерть715.

Врачом в лагере служил некий Фишер-Хюллштрунг. Он понятия не имел в тот момент, кто перед ним, но спустя годы он так описал последние минуты жизни Бонхёффера:

...

Утром того дня, между пятью и шестью часами, заключенных, в том числе адмирала Канариса, генералов Остера и Томаса и судебного советника ( Reichgeritsrat ) Зака вывели из камер и зачитали им приговор военного трибунала. Сквозь полуоткрытую дверь я видел, как пастор Бонхёффер преклонял колени на полу и пылко молился Богу. Я был глубоко тронут тем, как этот прекрасный человек молился – с такой набожностью и с такой уверенностью, что Бог услышит его молитву. На месте казни он прочел еще одну короткую молитву и поднялся по ступеням эшафота храбро и без колебаний. Через несколько мгновений наступила смерть. За без малого полвека медицинской работы я не видел, чтобы человек шел на смерть со столь безусловной покорностью воле Божией716.

Бонхёффер считал прямым долгом христианина и вместе с тем привилегией и честью страдать со страдающими. Он знал, что Господь оказывает ему милость, позволяя приобщиться к страданиям евреев, которых казнили на том же месте до него. Согласно свидетельству Шлабрендорфа лагерный крематорий уже не работал, поэтому тела повешенных сожгли на костре, и в этом Бонхёффер опять-таки разделил участь миллионов жертв Третьего рейха.

* * *