Дюна

Холлек, стоя, глядел на контрабандиста, сидевшего за металлическим столом в округлой пещере-приемной. На сидевшем была одежда фримена, бледная синева глаз говорила, что ему случается есть и инопланетную пищу. Приемная была отделана под главный пульт управления фрегата: обзорные и коммуникационные экраны занимали шестую часть полусферы. По бокам — секторы дистанционного заряжания и стрельбы. У стены напротив — стол.

— Я — Стабан Туек, сын Исмара Туека, — сказал контрабандист.

— Значит, именно тебе я обязан принести благодарность за оказанную нам помощь, — произнес Холлек.

— Ах-х-х, благодарность… — сказал Туек, — садись.

Корабельное складное кресло выдвинулось из стены возле экранов, Холлек со вздохом опустился в него, ощущая навалившуюся усталость. Он увидел собственное отражение в темной стеклянной поверхности возле контрабандиста и нахмурился, заметив усталость на шишковатом лице. Кривой шрам на челюсти зазмеился. Отвернувшись от своего изображения, Холлек поглядел на Туека. В лице контрабандиста он заметил фамильное сходство — тяжелые, нависающие отцовские брови, словно высеченные из камня щеки и нос.

— Твои люди сказали мне, что отец твой мертв, убит Харконненами, — начал Холлек.

— Или Харконненами, или предателем твоего народа, — сказал Туек.

Гнев помог Холлеку преодолеть усталость. Он распрямился, бросил:

— Ты можешь назвать имя предателя?

— Мы не вполне уверены.

— Сафир Хават подозревал леди Джессику.

— Ах-х-х, эта ведьма-гессеритка… может быть. Но сам Хават теперь в плену у Харконненов.

— Я слыхал, — Холлек глубоко вздохнул, — похоже, впереди новая резня.

— Мы не станем привлекать к себе внимание, — ответил Туек.

Холлек опешил:

— Но…

— Мы спасли вас, тебя и твоих людей, и с охотой предоставляем вам здесь убежище, — сказал Туек. — Ты говоришь о благодарности. Очень хорошо. Отработайте свой долг. Людям у нас всегда найдется применение. Но мы перебьем вас до одного, если вы вновь открыто выступите против Харконненов.

— Но они ведь убили твоего отца!

— Быть может. И если так, я скажу тебе, что мой отец говорил тем, кто действует не думая. «Камень весом и песок тяжел, но гнев глупца еще тяжелее».

— Значит, просто оставишь все как есть? — пренебрежительно усмехнулся Холлек.

— Разве ты слышал от меня такие слова? Я просто хочу, чтобы ты знал: у нас контракт с Гильдией. Они требуют от нас осторожности. А погубить врага можно и по-другому.

— Ах-х-х-х-х.

— Действительно, ах. Если ты хочешь разоблачить эту ведьму… действуй. Но я предупреждаю: скорее всего ты опоздал… и еще — мы сомневаемся в том, что именно она повинна в предательстве.

— Хават ошибался редко.

— Но он допустил, чтобы его взяли в плен бандиты барона.

— Ты думаешь, что предатель — он?

Туек пожал плечами:

— Вопрос чисто теоретический. Мы думаем, что ведьма мертва. Так по крайней мере считают сами Харконнены.

— Похоже, ты неплохо осведомлен о том, что известно барону.

— Так, намеки и предположения… слухи и догадки.

— Со мной семьдесят четыре человека, — сказал Холлек. — Если ты серьезно хочешь, чтобы мы перешли к тебе на службу, у тебя должны быть весомые доказательства гибели герцога.

— Мои люди видели его тело.

— И мальчика тоже… юного господина Пола? — Холлек попытался глотнуть, но что-то комом застряло в горле.

— В соответствии с самыми последними сообщениями, он вместе с матерью пропал в песчаной буре. Скорей всего, от них не разыщут и косточки.

— Значит, и ведьма мертва… все погибли. Туек кивнул:

— А зверь Раббан, как говорят, вновь примет здесь бразды правления.

— Граф Раббан с Ланкивейла? 

— Да.

Холлеку не сразу удалось погасить в себе ярость, грозившую лишить его самообладания. Тяжело дыша, он проговорил:

— У меня с Раббаном давние счеты. Я не отплатил еще ему за гибель семьи, — он тронул шрам на щеке. — И за это украшение.

— Не следует поспешно ставить на карту все, чтобы сквитаться, — сказал Туек. Он хмурился, следя, как вздулись желваки на скулах Холлека, не отрывая глаз от полуприкрытых веками глаз менестреля.

— Знаю я… знаю, — глубоко вздохнул Холлек.

— Ты и твои люди, вы можете заработать на дорогу с Арракиса, послужив нам. Найдется много мест.

— Я освобождаю своих людей ото всех обязанностей, они могут выбирать сами. Но если Раббан здесь — сам я остаюсь.

— Я сомневаюсь, что мы согласимся на это, если твое настроение не изменится.

Холлек поглядел на контрабандиста:

— Ты сомневаешься в моем слове?

— Не-е-е-т…

— Ты спас меня от Харконненов. Я преданно служил герцогу Лето по той же причине. Я остаюсь на Арракисе, — с тобой… или с фрименами.

— Мысль задуманная и высказанная — две разные вещи, сказанное слово имеет силу, — произнес Туек, — может оказаться, что ты найдешь грань между жизнью и смертью слишком острой… и быстрой, если окажешься среди фрименов.

Холлек на мгновение прикрыл глаза, чувствуя, как его одолевает усталость.

— Где же Господь, что вел нас через земли пустынные и дикие? — пробормотал он.