Дневная битва

– Сегодня ночью. – Инэвера взволнованно расхаживала взад и вперед.

Она знала, что Пар’чин обретет силу, но случившееся превзошло ее самые безумные фантазии.

– Я давно жду. Убей его и забери Копье. На рассвете ты объявишь себя шар’дама ка и через месяц будешь править всей Красней.

Она уже составляла план его возвышения. Андрах постарается остановить его или убить, но шарумы больше верны Джардиру. Если воины увидят, что Ахман убивает демонов на полу Лабиринта, они повалят за ним гуртом, начиная с самых обязанных.

– Нет, – ответил Ахман.

Инэвера не сразу поняла смысл.

– Кревах и Шарах сразу примут тебя, – рассуждала она, – но с Каджи и Маджах придется повозиться… Что? – Она повернулась к нему. – Предсказание…

– К Най предсказание! – отрезал Ахман. – Я не стану убивать друга, что бы тебе ни сказали кости демонов. Не стану грабить его. Я шарум ка, а не тать в ночи.

Гнев, охвативший Инэверу, оказался слишком сильным даже для нее, чтобы согнуться. Звук пощечины эхом отразился от каменных стен.

– Глупец – вот ты кто! Сегодняшняя ночь – развилка, на которой возможное становится неизбежным. К рассвету одного из вас объявят Избавителем. Тебе решать кого – шарум ка Копья Пустыни или кладбищенского вора с севера.

– Мне надоели твои предсказания и развилки – твои и других дама’тинг! – рявкнул Ахман. – Это всего лишь догадки, при помощи которых вы помыкаете мужчинами. Но я не предам друга ради тебя, и плевать, что ты видела в своих меченых кусках дерьма алагай!

Инэвере почудилось, что рушится все, что она строила больше двадцати лет. Неужели она зашла так далеко лишь для того, чтобы ее придурковатому супругу не хватило мужества убить человека, который осквернил усыпальницу Каджи? Издав пронзительный вопль, она замахнулась снова, но Ахман перехватил и завел вверх ее руку. Она секунду боролась, но он оказался намного сильнее.

– Не вынуждай причинять тебе боль, – предостерег Ахман.

Он еще и посмел угрожать? Его слова привели Инэверу в чувство. Многочисленные уроки Энкидо научили ее лишать противника силы одним касанием. Она извернулась, напрягла пальцы и нарушила ток энергии в его плече. Рука повисла, и Инэвера высвободилась, отступила на шаг, оправила одежду и вдохом восстановила свой центр.

– Ты по-прежнему считаешь дама’тинг беззащитными, муж мой, хотя кому, как не тебе, знать, что это не так!

Она взяла его обездвиженную руку, вытянула ее, надавила на плечевую точку и починила энергетический канал.

– Ты не вор, просто вернешь то, что принадлежит тебе по праву.

– Мне? – переспросил Ахман.

– Кто из вас вор? Чин, который ограбил гробницу Каджи, или ты, потомок Избавителя, что вернул украденное?

– А если это не Копье Каджи?

Инэвера скрестила руки на груди:

– Это Копье Каджи. Ты понял, едва увидел, и всегда знал, что этот день настанет. Я никогда не скрывала от тебя твою судьбу.

Джардир промолчал, и ей стало ясно, что она берет верх. Инэвера коснулась его руки:

– Хочешь, я отравлю его чай? Он умрет быстро и легко.

– Нет! – с криком отпрянул Ахман. – Вечно ты предлагаешь самый бесчестный путь! Пар’чин не хаффит, его нельзя убивать, как собаку! Он заслуживает смерти воина.

«Готов», – подумала Инэвера.

– Так подари ему смерть, пока не начался алагай’шарак и никто не знает о силе Копья.

Но Ахман покачал головой, и Инэвера поняла, что он не отступится.

– Если я должен его убить, то убью в Лабиринте.

Утром торжествующий Ахман вернулся во дворец шарум ка и высоко воздел Копье Каджи, чтобы видели все. Шарумы ликовали, а дама смотрели во все глаза – кто в религиозном трепете, кто с ужасом. Их мир очутился на пороге необратимых перемен, и это понял даже недалекий.

Но хотя Ахман казался гордым и бесстрашным вождем, взгляд у него был затравленный. Его окружала толпа военачальников и льстецов, но Инэвера поняла острую необходимость поговорить наедине. Она подала знак сестренкам. Ни один мужчина не посмеет препятствовать дама’тинг, и одиннадцать дживах сен образовали вокруг Ахмана непроницаемое кольцо, отрезали ото всех и направили в покои, где не подслушает никто.

– Что произошло? – требовательно спросила Инэвера. – Пар’чин…

– Мертв, – перебил ее Ахман. – Я поразил его Копьем промеж глаз и оставил тело в барханах, вдали от городских стен.

– Хвала Эвераму, – выдохнула она и расслабила мышцы, напряжения в которых даже не осознавала.

Кости и те не знали наверняка, убьет ли он друга.

А это было убийство, несмотря на ее медовые речи, которыми она подсластила предательство. Землепашец – нечестивый кладбищенский вор, но он не ведал истин Эверама, а Инэвера сама разорила бы гробницу Каджи, если бы знала, где та находится и что скрывает. И уже посоветовала Ахману вернуться туда как можно скорее.

Она положила руку ему на плечо:

– Я сожалею о твоей утрате, муж мой. Он был человеком чести.

Ахман резко высвободился:

– Что ты знаешь о чести?

Он сорвался с места и устремился в маленький храм Эверама, где молился отдельно от всех. Инэвера не пошла за ним, но настроила серьгу и задышала глубоко, когда услышала мужнины всхлипывания.