Дневник. 1873–1882. Том 1

10 сентября. Пятница. В прошедший вторник, при докладе государю, состоялся разговор о современных политических делах. По окончании же доклада государь приказал мне остаться с князем Горчаковым, чтобы выслушать составленный им проект письма к австрийскому императору. [Редакция очень хороша.] В письме категорически ставится вопрос о дальнейших планах Австрии: хочет ли она идти заодно с нами, на основании английских предложений, и ввести свои войска в Боснию, когда мы введем свои в Болгарию, а союзный флот вступит в Босфор? Тон письма твердый, хотя и дружественный. Предполагается послать письмо с генерал-адъютантом графом Сумароковым-Эльстоном, которого приказано вытребовать по телеграфу из Харькова. Князь Горчаков и слышать не хочет о командировании Игнатьева, которого Андраши считает личным своим врагом.

После доклада, покончив со всеми бумагами, я отправился в 2 часа пополудни на «Эльбрус», на котором в течение трех дней совершил предположенную поездку в Очаков, Николаев и Севастополь. В Очакове, куда прибыл в среду в 8 часов утра, я нашел генерал-адъютанта Семеку и Аркаса с инженерами, артиллеристами и моряками; мы осмотрели места для батарей и минных заграждений, потом поднялись по Бугу до батарей перед Николаевом, произвели стрельбу с одной из них; затем, оставив моряков в Николаеве, мы с генерал-адъютантом Семекой пошли обратно в Очаков и оттуда в Севастополь. Туда пришли в четверг, в 11 часов утра, осмотрели «поповку», места, предназначенные для минных заграждений и для постройки новых батарей. Сговорившись обо всех подробностях, я расстался с генералом Семекой и возвратился в Ливадию около 8 часов вечера.

Здесь нашел я массу бумаг; сегодня утром докладывал их государю; при этом опять велись разговоры о политике: о двуличности Австрии, о ненадежности Лондонского кабинета; была речь о мобилизации войск в некоторых округах. После доклада поехал в Орианду к князю Горчакову. Вместе с Игнатьевым пробовал я снова объяснить нашему канцлеру, что при ведении дипломатических дел, особенно когда они принимают такой острый характер, не может он пренебрегать условиями военными и игнорировать материальные средства для ведения войны. Но все старания наши вразумить князя остались напрасными; он не хотел вникнуть в наши объяснения, горячился и твердил свое – что всё это детали, до него не касающиеся. Граф Сумароков-Эльстон уже приехал, получил инструкции и завтра отправляется отсюда через Одессу в Вену.

Государь сказал мне, что завтра я могу съездить к своей семье, если до утра не будет получено ничего нового, что могло бы задержать меня.

Сегодня был большой обед во дворце. Государь и императрица вчера и сегодня обедали за общим столом. Императрица поправилась в здоровье, но похудела и постарела. Вечером герцог Эдинбургский с принцем Баттенбергом и адъютантом отправился на пароходе «Антилопа» в Безикскую бухту.

15 сентября. Среда.

Прошлые субботу, воскресенье и часть понедельника провел спокойно в своей семье, в Симеизе. По возвращении в Ливадию узнал, что последние известия из Лондона были неблагоприятны; Лондонский кабинет, подавший было надежды на сближение с русской политикой, опять колеблется и потакает мерзостям константинопольским.

Вчера, во вторник, я при докладе государю испросил разрешения сообщить министру финансов о настоящем положении дел, дабы он мог приготовить финансовые средства на случай, если мы будем вынуждены мобилизовать войска.

Вчера же утром приехал с Кавказа начальник окружного штаба генерал-майор Павлов, присланный великим князем Михаилом Николаевичем для словесного разъяснения некоторых вопросов по настоящему положению дел и по сосредоточению войск на кавказско-турецкой границе. Павлов – способный и прекрасный офицер. Я представил его государю по окончании обедни и потом имел с ним продолжительное совещание.

Сегодня утром государь выслушал доклад генерал-майора Павлова, в присутствии посла генерал-адъютанта Игнатьева и моем. Давнишняя мысль Игнатьева: в случае разрыва с Портой самое больное ее место – Азиатская Турция, а потому наши главные наступательные действия должны быть направлены из Закавказья. Поддерживая настойчиво эту мысль, Игнатьев постоянно оказывал усердную помощь кавказскому начальству в собирании точных сведений об этом театре войны. И теперь он с любовью, как детище свое, ободряет кавказское начальство в его планах наступательных действий, хотя бы даже с не приведенными еще на военное положение войсками.

Результатом нашего доклада было высочайшее разрешение на первый раз усилить запряжку артиллерии и обозов, о чем и посылаю с тем же Павловым уведомление главнокомандующему Кавказской армией. Все сделанные им распоряжения о сосредоточении и расположении войск на границе утверждены государем. Кроме того, в собственноручном ответе своем на собственноручное же письмо великого князя я изложил общие соображения о значении настоящего сбора войск и о необходимости на будущее время некоторых изменений в организации и дислокации Кавказской армии.