Дневник из преисподней

Но, может быть, речь идет не о прощении, а о понимании? Можно ли понять и потому простить содеянное самому себе? Но как тогда просить понимания и прощения у Него? Ведь покаяние не просто Его прощение, оно избавляет от бремени и груза совершенного, а раскаяние — это сожаление о своем поступке, осознание того, что следовало поступить иначе. Но как поступить иначе, если нет другого выхода? Как избавиться от бремени совершенного, если не можешь ни забыть, ни простить себя? И в чем раскаиваться, если совесть не может сказать: «Ты была не права?».

Я сказала тогда милорду:

— Ранг Ли не умрет. Никто из моих людей больше не умрет, милорд. Смерть командора освободит их…

Милорд не оставил меня одну. Не знаю почему. Может быть, ему было интересно? Он стоял рядом и наблюдал, хотя и не мог видеть того, как тень вернулась ко мне, словно в родной дом. Ранг Ли глубоко вздохнул и задышал размеренно и неслышно, как в спокойном сне без кошмаров и сновидений. Но я не вернула домой тень, окружавшую командора. Когда он умирал, я не плакала. Это было бы неправильным. Вот только тень, вернувшаяся ко мне, стала сильнее, как и я…

На следующий день Ант-Реен погрузился в траур. Люди сэра Ноо Гара и люди милорда отдавали свою дань мертвым. Небольшое кладбище Ант-Реена выросло еще больше, и при свете дня странно смотрелись пустые земляные холмы с небольшими табличками. Надгробия появятся позже, но пустота в душе не могла исчезнуть так же легко и быстро, как заполняется кладбищенская пустота.

К вечеру милорд встретился со своим братом и согласился на переговоры, которые затянулись надолго, но, благодаря которым, столкновение возле Дэрри стало последним в Южном конфликте…

Магистр сам затягивал беседы со своим братом, используя каждый раз стандартную процедуру и устоявшийся протокол переговоров, в том числе обязательный обмен приветствиями и вступительными речами, что занимало почти треть времени самой встречи. На ознакомление с основными пунктами взаимных условий у делегаций ушло несколько недель, причем существенными условиями нового соглашения принц Дэниэль и милорд обменялись в закрытых конвертах.

И каждый вечер милорд приезжал за мною на своем черном скакуне и приглашал на вечернюю прогулку. Мы обьезжали границы города и порою уходили далеко за их пределы к дюжине озер, окруженных редкими деревьями. Озера растянулись на несколько километров, и на их объезд уходило много времени, чего не скажешь о наших беседах — коротких и отрывочных. Милорд спрашивал, а я отвечала. Он спрашивал меня о моей прежней жизни в моем мире, и я рассказывала о ней так, чтобы он понял меня. Это было похоже на одностороннее интервью без встречных вопросов, которые не хотелось задавать.

За все время я так и не решилась заговорить о самих переговорах, словно боялась услышать его условия, неисполнимые для принца Дэниэля, но необходимые для разрешения ситуации.

Когда милорд и Дэниэль в очередной раз обменялись закрытыми конвертами, а представители двух делегаций зашептались между собой, снова пытаясь предугадать исход столь длительных и совершенно непродуктивных переговоров, я вдруг поймала себя на мысли, что стороны обсуждают вовсе не условия возможного прекращения военной осады Южных провинций Тэнии, а нечто совершенно иное. Принц Дэниэль не информировал никого о содержимом конвертов, и это была так на него не похоже.

С того момента, как я вернулась, а точнее с момента, когда милорд решил возвратить мне свободу, я неотрывно находилась рядом с принцем, и мой названый брат не обходился без моего присутствия ни на одном из совещаний Совета или «разбора полетов», как я называла все его встречи. Сейчас принц Дэниэль обходился без меня, и это вызывало все большее беспокойство. Что-то было не так или шло вовсе не по задуманному сценарию, и слишком много вопросов задавал милорд во время вечерних прогулок. Так много, что мои короткие ответы вдруг стали повторяться, а их интонация меняться, становясь все тише и тише, пока совсем не затерялась среди молчаливого безмолвия окружающей нас природы.

— Тебя беспокоят переговоры Лиина? — Милорд как всегда был излишне прямолинеен, но я была благодарна за его вопрос, ибо сама не смогла бы задать его.

— Мне показалось, что вы достигли определенной точки в своих переговорах, ставшей своего рода камнем преткновения, и меня пугает мысль о том, что принц Дэниэль умалчивает о ходе переговоров лишь потому, что вы, милорд, собираетесь обрушить этот камень прямо на мою голову.

— Это так очевидно? — Милорд был явно удивлен, задав скорее риторический, чем требующий ответа, вопрос.

Я механически пожала плечами, и все же ответила:

— Вопрос лишь в размере камня. Что вы задумали на этот раз?

Милорд молчал слишком долго, но потом заговорил:

— Предложение касается пересмотра одного нашего соглашения, Лиина. Перед твоим появлением в этом мире мы обсудили с братом определенные условия, на которых стало возможным твое пребывание здесь. Я поклялся их исполнить и сейчас моя клятва ограничивает меня. Я желаю это изменить.