– Надеюсь, ваше правительство прекратит пропаганду в Соединенных Штатах8
, где она не приносит плодов. Пусть наши страны научатся сотрудничать в области торговли и в поддержании всеобщего мира. Мы – демократия, вы – коммунисты. Каждый народ вправе иметь ту форму правления, какая ему нравится, и не должен вмешиваться в дела других народов.Он согласился и сказал, что сделает все, от него зависящее.
Когда я упомянул о большом увеличении вооруженных сил, он сказал:
– Как вы знаете, немцев воспитывали в духе милитаризма в течение пятидесяти лет, а прусских немцев в течение почти двухсот лет. В итоге у немцев сложились такие взгляды, которые несвойственны другим народам. Каждый мужчина, отслужив свой срок в армии, считает честью, чтобы его сын также поступил на военную службу и получил возможность стать офицером. Эта основная национальная черта и создает впечатление, что немцы хотят войны. Мы не хотим войны, и это одна из причин того, что в отношении Австрии ничего не будет предпринято, хотя всем известно, что Австрия принадлежит Германии.
По всем трем вопросам взгляды Шмитта, считающегося умеренным противником существующего режима, заметно изменились; они стали значительно более терпимыми по сравнению с тем, что он говорил при нашей последней встрече. Что же произошло? Он все еще руководит германскими страховыми компаниями. Я думаю, что ему уделил значительное внимание Гитлер, с которым, по его словам, он беседовал перед Рождеством. Он считает, что позиция Соединенных Штатов уже не столь важна, хотя он все еще сторонник англо-германо-американского сотрудничества. Диктаторский режим в Италии для него более приемлем, поскольку там существует угроза коммунизма, а усиленное вооружение не так уж опасно, так как это всего лишь проявление естественной склонности немцев к большим армиям! Но когда я затронул вопрос о тяжелом положении евреев, он несколько оживился. Его замечания по поводу обстановки в университете носили тот же характер, что и прежде: крупная ошибка со стороны Германии.
Когда он уже собирался уходить, я сказал ему:
– Я послал вам записку с посыльным, чтобы оградить вас от возможных неприятностей.
Он ответил:
– Я не боюсь говорить с вами по телефону, так как не думаю, чтобы полиция подозревала меня в передаче секретной информации, чего я, конечно, и не делаю. Я об этом буду говорить с Гитлером, когда увижу его.
Если немцы так выражают свою преданность миру, то их психология мне непонятна. На словах Гитлер всячески подчеркивает свои мирные намерения, в то же время он и Геринг используют любую возможность покрасоваться в своих щегольских мундирах перед солдатами, кричащими «хайль Гитлер». Генералы рейхсвера более сдержанны, но и они никогда не отвергают войну в качестве средства достижения целей Германии.