Дневники. Я могу объяснить многое

Работая в Будапеште и в Париже, я часто сталкивался с русскими инженерами. В основном это были те, кого вынудили покинуть родные края политические причины. То время было весьма неспокойным для Российской империи. Убийство императора Александра Второго отразилось на судьбе множества людей. Я никогда не интересовался политикой и не знаю, насколько опасными были мои знакомые русские, но инженерами они были хорошими. Я жадно слушал их рассказы о России и мечтал о том, чтобы там побывать. Когда я ушел из Континентальной компании Эдисона, у меня появилась мысль о том, что можно не просто побывать в России, но и поработать там. Русский язык близок к сербскому и за время общения с русскими я освоил его довольно хорошо. Один из моих русских знакомых Алексей Жаркевич дал мне рекомендательное письмо к профессору Московского университета Любимову[53]

. Любимов одно время работал в Париже[54]

, и здесь многие его помнили. Рекомендательное письмо было мне очень кстати, поскольку я не мог позволить себе отправляться в столь далекий путь, в незнакомую мне страну наугад. Денег, которые у меня были, хватило бы только на дорогу и оплату жилья на первых порах. Жаркевич, знакомый с моими изобретениями, заверил меня, что Любимов непременно даст мне работу в своей лаборатории или пристроит меня еще куда-то. Я купил несколько книг на русском языке, чтобы углубить свои познания, и начал готовиться к отъезду в Россию. Один из сотрудников Континентальной компании Эдисона по имени Чарльз Бэтчелор вдруг начал отговаривать меня. Бэтчелор хорошо знал Эдисона. Он считал, что я должен ехать не в Россию, а в Америку к Эдисону. Он тоже обещал мне рекомендацию и место. Я оказался между двух соблазнов. Россия манила меня гораздо больше, чем Америка, потому что это была хоть и незнакомая, но все же не чужая мне страна. Но, с другой стороны, Эдисон привлекал меня больше профессора Любимова. О Любимове я всего лишь кое-что слышал, а Эдисон был моим кумиром. Все решения я принимаю обдуманно. «Что мне надо?», – спросил я себя и ответил: «Иметь работу и условия для своих изысканий». Жаркевич говорил о моем трудоустройстве в Москве в общих чертах. Он обещал лишь то, что Любимов не оставит меня без дела. Бэтчелор же расписывал мое будущее в деталях, вплоть до зарплаты, которую мне предстояло получать в американской компании Эдисона. Он лил мед мне в уши столь усердно, что я выбрал Америку. Сыграло свою роль и мое тогдашнее отношение к Эдисону. Эх, если бы я только знал, чем все закончится! Дважды в жизни я совершал поступки, за которые не перестаю упрекать себя. Первым было мое пристрастие к играм, а вторым – выбор Америки вместо России.

В 1892 году я собирался выступит с лекциями в Петербурге, но потрясение, вызванное смертью моей дорогой матери, привело к болезни, которая изменила мои планы. Вот так мне дважды не удалось попасть в Россию.

Я внимательно слежу за тем, что происходит в России. Стараюсь получать сведения не только из газет, которые врут сплошь и рядом, но и от очевидцев. Я приветствовал русскую революцию, которая установила принципы справедливости на одной шестой части земного шара. Перед Советским Союзом стояло и стоит невероятное количество трудностей, но страна их преодолевает. Русским повезло – у них есть социализм и Сталин. Счастлив народ, который имеет мудрого вождя. Я завидую русским и сочувствую моим соотечественникам, которыми правят трое случайных людей[55]

. Только под руководством мудрого и сильного правителя народ способен творить великие дела. В Советском Союзе что ни дело, то великое свершение. Меня приглашали на работу в Советский Союз, но сейчас я слишком стар для переездов и привыкания к новым местам. Но если бы было можно повернуть время вспять и вернуться на полвека назад, то я бы, ни секунды ни раздумывая, послал бы Бэтчелора с Эдисоном к чертям и уехал бы в Москву. В моей небольшой домашней библиотеке на самом почетном месте стоит сборник статей об Октябрьской революции, подаренный мне послом Советского Союза в Соединенных Штатах Сквирским[56]. Я часто перечитываю его и с любовью думаю о стране, в которой уже вряд ли смогу побывать. Возраст имеет множество преимуществ и два недостатка – слабеет здоровье и все чаще приходится говорить себе: «Этого я уже никогда не смогу» или «Этого я уже никогда не успею». Возможно, что если бы у меня были бы дети и внуки, то ради их счастья я решился бы на переезд в Советский Союз и в восьмидесятилетнем возрасте, но ради себя одного уже не решусь. Я сказал когда-то Сквирскому: «Что толку тащить старые кости через океан? Переезжать стоит пока молод, чтобы принести новой родине как можно больше пользы, а не быть для нее обузой».