Дни мечтаний

Я плохо помню, как мы оказались дома в тот вечер. По пути нас будто сопровождал кто-то, и стук призрачных копыт слышался отовсюду. В носу стоял резкий запах цирка, в ушах звенел искренний хохот клоуна и слышалось щелканье хлыста. Артист благоразумно молчал, оставив нас наедине с миражами, не раздражал ненужной критикой и замечаниями. Высадив нас у ворот, он не позволил мне даже выразить неловкую благодарность, которую я так тщательно готовил для него. Оставшуюся часть вечера я в смятении слушал бравурную музыку, которую оркестр играл у меня в мозгу. Когда, наконец, голова моя коснулась подушки, я в тот же миг оказался рядом с Зефирин – мы скакали по необъятной Сахаре, щека к щеке, позабыв обо всем. Время от времени в клубах песка, окружавшего нас, мерцали глаза Корали, в которых сквозила нежная укоризна.

Стены его были из яшмы11

Долгими зимними вечерами, растянувшись на коврике у камина перед раскрытой книжкой с картинками, мы, в первую очередь, распределяли между собой роли. Каждый, в зависимости от старшинства, получал персонажа с иллюстрации, только после этого начиналась сказка. Процесс этот, в каком-то смысле, был более захватывающим, чем сама история, потому что успех или провал своего героя мы воспринимали как личную победу или поражение.

Эдвард всегда оставался доволен результатом. На правах старшего он забирал себе главного персонажа с фронтисписа12, которого в дальнейшем ожидали по сюжету лишь подвиги и слава. Младшим же приходилось довольствоваться существами намного менее совершенными, а часто и просто злодеями, и предпринимать серьезные усилия, чтобы защитить себя от бесчестия, вполне заслуженного, к сожалению.

Эдвард и правда был неисправимым хапугой. Например, в книге «Охота на буйволов», на обложке которой красовалось изображение этого животного, Эдвард играл роль рослого, бородатого человека в желтых гетрах и с пороховницей в форме рога. Именно он бестрепетно выпустил роковую пулю и поразил в плечо огромного бизона; ружье он успел перезарядить буквально в ярде от его морды. В мое распоряжение был предоставлен лишь второстепенный персонаж, друг главного героя, который отличился тем, что подстрелил корову, а Гарольду пришлось довольствоваться ролью оруженосца, от которой он явно был не в восторге. А когда прекрасная серна прыгнула и замерла над пропастью, Эдвард мгновенно вскинул ружье, и струйка белого дыма растворилась в воздухе после выстрела. Роль проводника в шортах выпала на мою долю, в то время, как несчастный Гарольд оказался мальчишкой с мешком провизии за плечами. Только в таком образе ему разрешили покорять горные вершины.

Девочки, конечно, не могли участвовать в этой книге, не удивительно, что они предпочитали «Путешествие пилигрима»13

, где есть роль и для женщины, или любую хорошую сказку, в которой каждую принцессу ожидало счастье. Больше всего нам нравились те картинки, на которых персонажи подходили нам и по количеству, и по способностям, и по полу, и это было основным художественным достоинством.

Герои с Рождественских открыток, что висели в детской в золотистых рамочках, были давно распределены между нами; рано или поздно каждый из нас получал возможность принять участие в приятной и ярко раскрашенной истории. Остальные картины, висевшие в доме, были одинаково бесполезны. На них часто не хватало героев, а если даже и набиралось нужное количество, это не спасало от скучного, лишенного драматизма сюжета. Например, на той картине, о которой я собираюсь рассказать, персонажи не делали абсолютно ничего, и, видимо, даже не собирались ничего предпринимать, но их, хотя бы, было достаточное количество, и мы, со временем, распределили всех между собой.