Читаем Дни нашей жизни полностью

Наблюдая за этим, я чувствовал, как в моей голове что-то трещит. Сейчас я думаю, что это был шаблон. Я раньше, вживую, никаких проявлений чувств не видел. Я только видел, как ужасно неприятно и слюняво целуются в фильмах, и думал, что никогда в жизни не буду заниматься таким.

Слава и Лев долго не могли прийти к единому мнению на этот счёт. Закрывали двери и начинали выяснять, кто прав, а кто виноват (и ещё раз, взрослые: не существует таких межкомнатных дверей, способных изолировать ребёнка от ваших суперсекретных разговоров!). Так что я всё слышал и, конечно, переживал, чувствуя себя причиной какого-то раскола между ними.

— Ребёнок должен видеть, что люди в одной семье любят друг друга и могут это друг другу показать, — говорил Слава. — Иначе он сам никогда не научится проявлять чувства.

— Ну, наверное, его надо учить не на таких примерах, — Лев говорил намного тише, чем Слава, и к нему надо было усиленно прислушиваться.

— А чем мы плохой пример?

— А ты не понимаешь? Там, на улице, другой мир, не тот, который мы тут вокруг него создали. Он пойдёт в школу и столкнётся с тем, что реальная жизнь сильно отличается от его жизни с нами. Больше никто так не живёт.

— Реальная жизнь? А мы что, не реальны?

Слава говорил настойчиво и давяще. Лев — будто бы защищаясь.

— Ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать…

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, — соглашался Слава. — Я не понимаю, почему ты это говоришь. Ты собирался всю жизнь играть в друзей?

— Ничего я не собирался, — раздражался Лев. — Я и жить с ребёнком не собирался.

Стало тихо. Скрипнул стул.

Наверное, то, что я тогда почувствовал, можно сравнить с мыслями ребёнка, который узнал, что должен был стать абортом. Они меня не хотели.

Я заплакал. Тихонько, чтобы не привлекать внимание.

После тишины, продлившейся больше вечности, Слава наконец произнёс:

— Семья — это то, что с тобой навсегда. Вещи, красота, партнёры — пришли и ушли, а семья никогда не уйдёт. Он — моя семья. Если ты не планировал быть её частью, то я тебя не держу.

— Я хочу, я не это имел в виду! — быстро ответил Лев.

Шаги зазвучали ближе, и я быстро метнулся к коробке с игрушками — делать вид, что я упоительно играю и ничего, совсем ничего, вот даже чуть-чуть, не слышал.

Уже открыв дверь комнаты, Слава сказал, обернувшись на пороге:

— Тогда я больше не хочу этого слышать.

Они не разговаривали до вечера, а у меня не очень получалось чем-то себя занять. Я не понял слова про мир и про реальность, у меня даже чуть-чуть не было об этом догадок. Непонимание тревожило ещё больше, а чувство вины за произошедшее висело в груди тяжёлым камнем.

Я уснул с тоскливыми мыслями, а первым, кого увидел утром, был Лев. Этого я меньше всего ожидал. Он обычно не обменивался со мной больше чем двумя фразами и уж тем более не будил по утрам.

Да и тогда он не то чтобы «будил». Сел на край моей кровати, явно чувствуя себя не в своей тарелке, и спросил неестественно бодрым голосом:

— Хочешь, сходим сегодня погулять? Вдвоём.

Я не хотел. Но сказал:

— Хочу.

Я понял, что это как-то связано с их вчерашней ссорой и, наверное, это Слава его попросил. Мне было важно не расстраивать Славу, поэтому я был готов.

Думаю, Лев руководствовался теми же мотивами.

Мы молчали всю дорогу. Молча дошли до детской площадки, где я в своём молчаливом одиночестве пару раз съехал с горки, поковырялся в песке и вернулся к нему, молча наблюдавшему за мной со скамейки. Только тогда он спросил:

— Ты закончил?

Я кивнул, и мы пошли в сторону дома.

Мы вернулись бы домой через тридцать минут после того, как оттуда ушли, но судьба, или Вселенная, или, может, сам Иисус плюнул с небес, но, в общем, домой мы попали не скоро.

По дороге домой нам надо было пережить всего лишь один пешеходный переход. Он был красивый, со светофором и сводил к минимуму наши шансы не дойти до дома. В тот день мы стояли возле него рядом с какой-то женщиной и ждали, когда загорится зелёный свет Я не брал Льва за руку, когда переходил дорогу, а он не настаивал. За светофором я тоже не наблюдал, и когда женщина рядом со мной пошла вперёд, рефлекторно двинулся за ней.

Лев схватил меня за плечо и вернул на место. Раздражённо начал говорить что-то про то, что ещё горит красный свет и надо самому думать, а не повторять за другими людьми, как обезьяна. Звук визжащих тормозов оборвал его речь, мы одновременно подняли головы и увидели, как перед пешеходным переходом отчаянно пытается затормозить автобус. А женщина, у которой были все шансы остаться целой и невредимой, потому что она ещё не дошла до него, решила, что у неё есть все шансы успеть пробежать, а у автобуса — затормозить.

Но шансов не оказалось ни у кого из них.

Он глухо стукнулся о её тело, и она упала. Всё было так медленно, что, мне кажется, я даже успел рассмотреть, в какой неестественной позе она падала на асфальт.

Пассажиры повалили из автобуса, создав вокруг женщины плотное кольцо. Водитель тоже вышел, страшно ругаясь. Я заметил, что стою один, а Лев, не говоря ни слова, пробирается через толпу.

Перейти на страницу:

Похожие книги