Дни нашей жизни

— А почему хватит? Ну сколько вы уже так живёте? Ладно ты, но в его-то возрасте пора уже иметь семью и детей. А он сам не заводит и тебя тормозит, ты же даже девушку привести домой не сможешь.

— Какую ещё девушку?

— Вот именно, что никакую. А если бы не он, какая-нибудь уже была бы.

Тогда у меня мелькнула мысль подойти к бабушке и успокоить её, сказать, что всё хорошо, семья уже есть и она может не переживать об этом. Но что-то внутри меня подсказывало: это плохая идея. А «что-то не то», давящее на меня весь год, вдруг задавило сильнее. Смутно я почувствовал, ощутил, что это — та самая реальность, о которой говорил Лев, и что я вот-вот с ней столкнусь.

— Как всегда, — бабушка заговорила на тон выше. — Вместо того, чтобы подумать о будущем, ты опять занимаешься какими-то глупостями. Нормальные люди так не.

— Хватит! — рявкнул Слава.

Бабушка притихла. Я тоже — это было неожиданно.

Слава продолжил:

— Я больше не могу. Всю жизнь, с самого детства, я только и слышу: «Вместо того, чтобы…» Вместо того, чтобы поступить в юридический, я поступил в художественный колледж. Вместо того, чтобы быть серьезным человеком, я валяю дурака. Вместо того, чтобы жить как все нормальные люди, я. Да хватит с меня! Я живу не «вместо», а так, как хочу! Так, как ты себе позволить не можешь! Лучше тебя! Ясно?!

Уходя, бабушка сказала Славе, что разочарована в нём. Что он разрушает планы семьи и вырос никудышным. Слава раздраженно поторапливал её, держа дверь открытой:

— Уходи уже…

— Вот он вырастет и так же будет с тобой разговаривать, как ты со мной, — пообещала она на прощание.

Я смотрел на Славу из своей комнаты, и он казался очень уставшим, будто перед этим долго и тяжело работал. Вернувшись в зал, он лёг на диван.

Я вышел из своего укрытия.

— Слава, — негромко позвал я, подходя ближе.

Он повернул голову в мою сторону и протянул ко мне руки. Угодив в его объятия, я спросил:

— О чём она говорила?

Помолчав, Слава сказал:

— Раньше люди думали, что наша планета плоская.

— Когда ещё не было науки?

— Да. Очень давно.

— Ого.

— Но были ученые, которые старались доказать, что Земля имеет форму шара. Другие люди с ними не соглашались и очень их не любили. Под угрозой казни их заставляли отказываться от своих взглядов.

— Почему, если они были правы?

— Потому что они говорили непривычные и непонятные вещи. Другим людям было тяжело принять то, чего они не могли понять. Даже если те были правы, убить их было легче, чем изменить свои взгляды.

— Ого-о-о… — снова протянул я.

— Но так было не только раньше. Это веками так работает. Помнишь, мы смотрели фильм «В погоне за счастьем»?

— Ага.

— Там были чернокожие актёры. Ещё совсем недавно люди с таким цветом кожи и шанса не имели стать актёрами. В Америке они были рабами.

— Это как?

— Их не считали за людей. Люди с белым цветом кожи, как у нас, заставляли их работать на себя, били, могли сделать с ними всё что угодно.

Я слушал Славу, открыв рот. Для меня эта историческая реальность звучала как злая сказка…

— Но почему?

— Только потому, что у них был другой цвет кожи, и белым людям осознавать это было непривычно. Так и с теми учёными. И ещё со многими вещами в мире. И с нами.

— А с нами что? — удивился я.

— Большинство мужчин любят женщин, а большинство женщин — мужчин. Большинство родителей — это мужчины и женщины. Ты и сам это заметил. Такие семьи, как наша, непривычны, поэтому мы не нравимся людям.

Я почувствовал сковывающий страх. Учёных хотели казнить, а чернокожих делали рабами. Что будет с нами?

Об этом я и спросил:

— Нас убьют? — голос у меня дрогнул от желания заплакать.

— Нет! — поспешно сказал Слава.

Он сел на диване и усадил меня рядом. Сказал, стараясь заглянуть мне в глаза:

— Нас никто не убьёт Но нам нужно быть осторожнее.

— Как?

— Здесь, дома, мы в безопасности. Тут спокойно, и ничто не угрожает нам. Но с другими людьми мы не можем вести себя так же, как дома. Нельзя никому рассказывать, как мы живём.

— А что тогда надо рассказывать?

— Надо говорить, что ты живешь со мной. Только со мной. И всё.

Я нахмурился:

— Врать плохо.

— Иногда это необходимо для безопасности.

Я молчал. Слава провёл рукой по моим волосам, но я её откинул.

— Мики…

— Нет.

— Послушай.

— Не хочу слушать твои дурацкие истории!

— Я знаю, что тебе страшно. Ты думаешь, я этого не понимаю? Но мы должны быть осторожны.

— Не должны!

— Существует такая вещь, как родительские права.

— Что это? — я посмотрел на Славу.

— Это документы, позволяющие взрослому заботиться о ребёнке. И только тот, у кого есть такие документы, может за тебя отвечать. Такие документы на тебя есть у меня. Но их могут забрать.

— Кто? Почему?

— Органы опеки. Такие семьи, как наша, им не нравятся. Нас никто не убьёт, но, чтобы быть вместе, мы должны быть осторожны.

— Мы покажем им, что у нас всё хорошо, и они не сделают этого.

— Мики.

— Я скажу, что люблю вас, и они меня оставят.

— Нет, Мики, им бесполезно что-то говорить!

Он поднял на меня голос. Я с удивлением посмотрел на него, а он посмотрел на меня.

— Просто немного осторожности — и всё будет в порядке, — сказал Слава.

— Почему мы должны прятаться, как преступники?