Добролёт

Иннокентий. Искушения попускаются Богом для духовной пользы человека. Именно в терпении состоит христианский подвиг. Без терпения невозможно совершенствование и спасение души. Святитель Тихон Задонский говорил, что «самонужнейшее дело есть родителям воспитывать детей своих в страхе Божии и добронравии. Без того всякое учение и воспитание ничего. Деревце малое, к которой стороне наклонено будет, так будет и расти; тако и малые дети, как воспитаны, будут, так будут и жить. Многие обучают детей своих иностранным языкам, иные художествам обучают, но о христианском обучении и воспитании небрегут: таковые родители к временной жизни рождают детей, но к вечной жизни их не допускают».

Миссионер. И все же я полагаю, только просвещение может спасти человечество.

Иннокентий. Знакомо, слышал такое. Нет, только любовь! Просветить – не значит научить или наставить, или образовать, или даже осветить, но всего насквозь высветлить человека во всех его силах, а не в одном уме пронести всю природу его сквозь какой-то очистительный огонь. Слово это взято из нашей Церкви, которая уже почти тысячу лет его произносит, несмотря на все мраки и невежественные тьмы, отовсюду ее окружающие, и знает, зачем произносит.

Миссионер. Слово должно материализоваться. Тогда только можно увидеть результат.

Иннокентий. Результат?

Миссионер. Да именно, результат. Нашей церкви есть что сказать и что показать.

Иннокентий. Вы же миссионер, а не материалист. Вы знаете, зерна произрастают не сразу. В любом деле нужно время.

Миссионер. Вот оно-то и материально. Время – деньги. А оно работает против вас.

Иннокентий. А душа человека? Горе тому, кто призван и поставлен благовествовать и не благовествует! И еще горше тому, кто прошел сушу и море для того, дабы обратить других, делает обращенных сынами геенны, сугубейшими себя! Я всегда считал, что учителями детей должны стать священослужители, даже причетники, коим бы не забывать, что все, кто служит церкви, от пономаря и даже звонаря, не что иное, как орудие Божие. Если угодно Богу, Он и звоном звонаря тронет сердце человека, на которого Он прозрит. Оставить родину и идти в места отдаленные, чтобы обращать на путь истины людей, еще блуждающих во мраке неведения, и просвещать светом Евангелия еще не видевших сего спасительного света – есть дело поистине святое и равноапостольное. Блажен, кого изберет Господь и поставит на такое служение! Ибо мзда его многа на небеси.

Миссионер. Потерпев поражения в войне, России придется уступить свои американские колонии. И все ваши усилия пойдут прахом.

Иннокентий.

Теперь мне стало понятно, зачем вы здесь.

Миссионер. А я этого и не скрывал.

Иннокентий. Время – критерий истины. Поживем – увидем, кто и с чем останется.

(В трапезную с шумом и под конвоем вводят Константина Петровича Катышевцева и Наталью Павлантьевну. Иннокентий поднимается и идет к ним навстречу.

К офицеру подбегает один из конвойных.)

Мария. Говорят, что поймали русских шпионов.

Иннокентий. Это не шпионы. Это добропорядочные граждане Иркутска.

Наталья Павлантьевна (плача). Мы целый месяц добирались до Аяна, чтобы сесть на корабль и привезти домой нашу Фросю. А нас арестовали.

Иннокентий. Господин офицер. Это родители тех русских, которые находятся под арестом на вашем судне.

Петр Данилович. Владыко! Вы им скажите. Я готов дать за них выкуп.

(Вновь раздается шум и топот множества ног. В трапезной появляется священник Данила, Сергей Львович Самарский, Фрося с ребенком, Яшка-тунгус, Глаша, якут. Англичане встают, прощаются с Иннокентием и выходят из трапезной.

Петр Данилович и Наталья Павлантьевна со слезами бросаются к Фросе и Сергею.

Вдали раздается гром артиллерийского залпа. Затем еще и еще.)

Петр Данилович. Владыко! Неужели англичане палят в вашу честь?

Иннокентий. Это они палят в честь королевы-матери. Пусть изводят порох. А мы помолимся Господу Нашему за успешное разрешение от плена наших чад.

Мария. Батюшка, я должна идти на английский корабль.

Иннокентий (некоторое время молча смотрит на Марию). Дочь моя! Все совершается по воле Божьей. Ты оказалась здесь к месту и ко времени. Мы тебе все благодарны.