Добролёт

Петропавловск-Камчатский. Переговоры у камчатского коменданта-исправника Штейнгеля. Встреча с капитаном английского купеческого судна англичанином Виллиамом Питерсом. По просьбе Шелихова Иван Штенгель решил помочь с переводом, но Шелихов, сидя за столом, уставленным штофами с водкой и закусками, пытается и сам говорить с капитаном на ломаном английском.

Шелихов. Давайте закурим трубку мира, как делают союзные нам американцы. Благополучно ли плавание изволили провести?

Питерс.

О да… нет, нет! Собственно, чудом добрался до вас. Где-то около открытых мной островов, туземцы их называют Чисима, замечательные острова, цепь вулканов, они заряжают воздух бурями, я потерял кливер, потерял фор-мачту, потерял грот. Прошу помощи в ремонте!

Шелихов. Словом, тяжело далось вам открытие наших Курил. Камушки эти, как и американские, и самые берега Америки до острова Нутка, суть земли российского владения, и давно открыты.

Питерс. О-о-о! Кто же признал вашу географию?

Шелихов.

Мы! И кого это касается?

Питерс. Понятно, понятно… Спорить не о чем, мы ещё будем иметь время договориться о наших общих интересах. А пока до времени, которое не за горами, меня интересует, – говорю прямо, как деловой человек с деловым человеком, – сколь долго вы думаете пробыть в Америке? Хочу знать как представитель интересов Гудзонбайской компании.

Шелихов. Пришли на Аляксу позже русских, а есть тоже хотим! Что же, мы супротив того не пойдём.

Питерс.

Прекрасно сказано! Ха-ха! Значит, по рукам? Мы хотим договориться о взаимной пользе и деловом купеческом сотрудничестве.

Шелихов. Почему не договориться? Места для всех хватит, уживёмся. И худой мир лучше доброй ссоры. My friend – дружище, чтоб не ворочаться тебе с грузом и не вызывать хозяйского неудовольствия, готов я у тебя, for friendship – дружества ради, весь груз купить, ежели цену сбавишь и векселями возьмёшь. Money, казны то есть, но при себе не имею, но власти российские поручатся, что я все заплачу! Векселями. В Москве иль Петербурге с процентами!

(Виллиам Питерс, посчитав это предложение соблазнительному действию виски, которое принёс с собой Шелихов, даже удивился. Но думал недолго. У него было поручение Ост-Индской компании проникнуть в неведомые, на краю света, владения русских и во что бы то ни стало завести там с ними торговлю. Чего же лучше! И Питерс на условия Шелихова согласился, дав со своей стороны обязательство уплатить при расчёте установленные русским правительством пошлины.)

Штенгель.

Ох и мошенник же ты, Григорий Иваныч! Как сумел с англичан заматерелую гордость сбить, да заодно с нею и цены на товары скинуть! Ведь Питерс-то по прибытии к нам в Петропавловск цену груза в двенадцать тысяч объявил!

Шелихов. Облыжно мошенником меня называете, ваше высокоблагородие! По славе о сей выгоднейшей торговле стекутся отовсюду купцы и всякого народа многочисленность. Но вот в рассуждении о курсе кораблей Ост-Индской компании, как и судам других держав, надлежит границы поставить да на картах линию обозначить, чтобы они в север и северо-восток на обысканные российскими подданными земли и острова американские не уклонялись. Наш интерес в том, чтобы подданные других наций не могли входить в пользы, отечеству нашему принадлежащие!

Штенгель. Это уж не в моей власти! Об этом ты, Григорий Иваныч, в Петербурге перед престолом хлопочи.

Шелихов. Не премину-с, ваше благородие, и не сробею.

(Годом позже, по прибытии в Петербург, в конце 1787 года, в поисках правительственной поддержки дороге в Америку, он действительно чистосердечно сообщил обо всём этом Коммерц-коллегии и императрице в своей «Записке о странствованиях в Восточном море»; сообщил и о полученной в этой сделке прибыли: «полтинник на рубль».