Добролёт

Шелихов. Если сподоблюсь быть перед стопами у Её Императорского Величества, обо всём по долгу усердия моего к Отечеству беспристрастно поведаю… И поистине готов, как вы сами молвили, семь раз отрезать: карты по памяти изготовить не берусь, Бритюкова враньем не интересуюсь, а за бобрами, обещанными женой моей на шубу, не постою…

(Биллингс понял, что открытий на Алеутских островах, а тем более на американском побережье за счёт Шелихова ему не удастся осуществить, но десять – двадцать бобровых шкур упустить тоже не хотелось.)

Беллингс. О да, пожалуйста… if you please… Я тоже имею время не торопиться отсылать рапорт. I hope we shall meet again, mylady. Очень, очень сожалею, что господин Шелих не видит своих истинных друзей…

Шелихов.

Огорчаюсь, не могу вас, господин Биллингс, удовольствовать. Чего нет, того нет, отослал карту гонцом в Петербург верноподданническим донесением, где и сколько диких в российское подданство привёл…

Беллингс. Я имел честь перед этой с вами встречей говорить с вашей сударыней Натальей Алексеевной. Она обаятельный и умный человек. Вам повезло. Это лучшая ваша сделка в жизни.

Шелихов. Везёт тому, кто везёт, господин капитан. Бобры выбрать самолично, или вы ко мне в амбар сами пожалуйте?

Беллингс(вставая с лавки).

Я привык верить своим глазам.

Действие двенадцатое

Иркутск. Наталья Алексеевна диктует письмо Шелихову. Пишет письмо её дочь Анна.

«Милостивый государь! Мой любезный друг Григорий Иванович. Желаем Вам всякого благополучия и доброго здоровья, а о Вашинке весьма печалюсь и не знаю, как его беречь от воспы, потому что здесь, в Иркутске, сердитая на детей воспа. У Сибирякова Михаила Васильевича умерли в привитой воспе две внучки и дочь, а я только надеюсь на Создателеву волю. Ещё Вам доложу, что генерал-губернатор весьма болен со своей племянницей Варварой Александровной, копию от него я получила с Беленцова рапорта, которую и послала Никите Никитичу Демидову. О кяхтенских товарах уведомить Вас не могу. Не забудь, батюшка, по приезду в Охотск прислать батист из лавки да моё длинное платье. Да чево Вы мне не изволили сказать, что взяли у Константина Ивановича Дюпина дом. Мне кажется, от жены таить нехорошо, они мне сами сказали, что отдали Вам за четыре тысячи рублей. Дети Ваши: Анна, Катерина, Авдотья. Александра, Васюточка просят Вашего заочного благословения. И прощай, любимый друг, пиши к нам почаще и желаю Вам скорого к жене возвращения.

Наталья Шелихова».

Действие тринадцатое

Иркутск. Сидят Наталья Алексеевна с дочерью Анной.

Наталья. Сказывают, в Иркутск из Петербурга с особыми поручениями приехал камергер Николай Петрович Резанов. Все от него без ума, красив, высок, строен. Мундир на нём сидит, как влитой. Все его хотят у себя видеть.

Анна.

А кто такой Резанов?

Наталья. Николай Петрович служил в Измайловском лейб-гвардии полку. Сейчас правитель канцелярии у Гаврилы Романовича Державина, секретарь самой императрицы.

Анна. Николай Петрович Резанов! Хотелось бы и на него глянуть! Маменька, давайте соберём гостей. Покажем танцы и песни алеутских детей. Пригласим к нам Николая Петровича.

Наталья. А что? Дело говоришь. Пригласить его и гостей на ужин. Думаю, и генерал-губернатор будут с супругой. Покажем им воспитанников наших – детей алеутов.

Анна. А ещё песню Василия Тредиаковского «Весна катит». (Напевает.)