Добровольческая армия в «Ледяном» походе

Несколько в ином свете позволяют увидеть обстоятельства гибели полковника Чернецова и его партизан воспоминания участника тех событий, бывшего партизана-чернецовца, впоследствии известного в эмиграции литератора и поэта Н.Н. Туроверова. Захваченные в плен Чернецов и его люди получили гарантию безопасности от командующего революционными казаками Голубова, о чем свидетельствует записка, посланная Чернецовым в Каменскую, где оставалась часть его отряда[199]. Пленных партизан конвоировали в Глубокую, когда Чернецов, воспользовавшись замешательством среди сопровождавших казаков, возглавил побег. Люди, безоговорочно верившие Чернецову, последовали его примеру и в большинстве были настигнуты и убиты преследователями[200]

.

По оценке руководителей военной контрреволюции, гибель Чернецова и разгром его отряда стали переломным событием в борьбе на Дону, и не столько в военном, сколько в эмоциональном отношении. «Со смертью Чернецова как будто ушла душа от всего дела обороны Дона. Все окончательно развалилось»[201]. «С его смертью какая-то тяжелая безнадежность охватила то казачество, которое еще боролось с большевиками»[202]

. Отряд Чернецова действовал на разных участках Донского фронта более семи недель, всегда одерживая победы и вовремя уходя от ответных ударов. Его успешные операции, равно как и первые удачи частей Добровольческой армии, создавали иллюзию, что малочисленные, но дисциплинированные и полные решимости сражаться добровольческие формирования под умелым командованием смогут достаточно долго отражать натиск революционных отрядов, а быть может, и переломить ситуацию в стране. Поражение Чернецова и продолжение наступления советских войск в 20-х числах января ясно показали, что дни сопротивления контрреволюции на Дону сочтены.

Для Добровольческой армии январь 1918 года стал сложным периодом. С началом боевых действий Корнилов по соглашению с Калединым принял решение перенести центр формирования Добровольческой армии из Новочеркасска в Ростов. Это было связано с тем, что оборона Северного, то есть Новочеркасского, направления полностью возлагалась на донские части и партизанские отряды под общим командованием генерал-лейтенента Ф.Ф. Абрамова, начальника войскового штаба Донского казачьего войска. По просьбе Каледина для усиления северного участка оставался 1-й Офицерский батальон и одна артиллерийская батарея[203]. Эти части были отозваны добровольческим командованием в Ростов после боев за разъезд Гуково 21 или 22 января[204]

. К середине января армия и все ее службы перешли в Ростов, штаб разместился в особняке Парамонова, где до этого находилось ростовское бюро записи добровольцев и штаб отряда генерала Черепова[205].

Хотя добровольческие части уже активно участвовали в боях, являясь, по существу, решающей силой в обороне Дона, донские власти не решались придать им какой бы то ни было легальный статус. Показательным фактом можно считать то, что вплоть до выступления Добровольческой армии в 1-й Кубанский поход ее командующий генерал Корнилов никогда не появлялся в военной форме. В Ростове Добровольческая армия формально находилась в подчинении назначенного в начале января Калединым командующего войсками Ростовского района генерал-майора А.П. Богаевского. В реальности Корнилов не считался с таким положением и все решения принимал самостоятельно, обращаясь к Богаевскому лишь по вопросам, касающимся городского населения, и приглашая его на наиболее важные совещания. Связь с Калединым Корнилов также предпочитал поддерживать непосредственно по прямому проводу[206]

.

У генерала Богаевского первоначально в подчинении находилось три казачьих полка, расположенных на ближайших к Ростову станциях и представлявших собой «совершенно разложившуюся толпу, не желавшую исполнять никаких приказаний»[207]. Вскоре казаки этих полков разъехались по домам. Таким образом, роль командующего войсками Ростовского района, не имевшего в своем распоряжении никаких реальных сил и средств, становилась совершенно формальной. Из воспоминаний добровольцев можно сделать вывод, что во время январских боев на Таганрогском направлении донские партизанские отряды подчинялись Корнилову наравне с добровольческими частями, и не только в оперативном отношении[208]. В связи с этим уже в начале февраля Корнилов ставил перед новым войсковым атаманом генерал-майором А.М. Назаровым вопрос об официальном подчинении ему Ростовского округа, однако вплоть до выступления армии из Ростова никакого решения не последовало[209].