Добровольческая армия в «Ледяном» походе

Но военное положение Дона ухудшалось день ото дня. 27 января подошедший на помощь Саблину черноморский революционный отряд численностью в 400 человек при 4 орудиях под командованием А.В. Мокроусова (30 лет, матрос Черноморского флота, участник восстания в Петрограде) с боем взял станцию Зверево. На следующий день отряды Саблина, усиленные красногвардейцами и черноморскими матросами, вступили в рабочий городок Сулин, где к ним присоединилось до 500 местных рабочих. Поддерживавший на этом участке донских партизан генерала Абрамова небольшой офицерский отряд полковника Симановского той же ночью предпринял попытку вернуть Сулин, но потерпел неудачу. Вскоре после этого отряд Симановского был отозван добровольческим командованием в Ростов, а затем спешно переброшен на Таганрогское направление[221]

.

Не надеясь удержать станцию Шахтная и прилегающий к ней город Александровск-Грушевский, генерал Абрамов отвел своих партизан в поселок Каменоломни, расположенный на высоком месте за широкой лощиной, хорошо простреливаемой из Каменоломен. Отряды Саблина заняли станцию Каменоломни после тяжелого боя только 3 (16) февраля[222]

. Разбитые донские части откатились к станции Персиановка в двенадцати верстах от Новочеркасска.

На Таганрогском направлении борьба носила более упорный характер. Общее руководство действиями добровольческих частей осуществлял А.И. Деникин. После потери Таганрога отряд полковника Кутепова вынужден был постепенно отойти в район станции Хопры. В последние дни января отряд был отведен на отдых в Ростов, где его роты составили кадры вновь формируемого 3-го Офицерского батальона. Новым начальником участка был назначен генерал-майор Черепов. Позиции заняла группировка добровольческих войск, основу которой составили сводная рота Корниловского полка (128 штыков, 2 пулемета), прибывший из-под Новочеркасска отряд полковника Симановского (около 200 штыков), кавалерийский дивизион полковника Гершельмана (к этому времени не более 50–60 сабель). По словам А.И. Деникина, это было все, что оказалось возможным выделить из Ростова. Добровольцев поддерживали донские партизанские отряды Грекова и Назарова, а также выступившие на фронт после известия о смерти Каледина казаки станицы Гниловской (всего не более 600 штыков и сабель)[223]

.

Силы добровольцев и партизан, оборонявших Ростов, можно признать ничтожными. В связи с этим необходимо упомянуть о ряде обстоятельств, во многом определивших условия, в которых пришлось действовать войскам. Добровольческая армия унаследовала от старой армии многие, в том числе и далеко не лучшие черты. Некоторые из них стали «родимыми пятнами» белых армий, и преследовали их в течение всего периода борьбы. О быстро возникшем и разбухшем армейском аппарате управления А.И. Деникин вспоминал: «При командующем армией образовался большой штаб армии … ведавший всеми организационными, административными, хозяйственными вопросами, а также высшим оперативным руководством армии. Имел свой штаб и генерал Алексеев. Несоответствие численности наших штабов боевому составу армии резко бросалось в глаза и вызывало осуждение в рядах войск»[224]

. Это несоответствие выражалось не только в численности штабных работников, но и в том, насколько результативной и необходимой была их работа для фронтовых частей. Добровольческие штабы очень быстро приобрели черты бюрократических управленческих структур, работавших на самих себя. О своих впечатлениях от посещения штаба командующего в своих воспоминаниях рассказывал Р.Б. Гуль, не раз приезжавший с фронта в Ростов с поручениями командира отряда. «Некоторые офицеры штаба бесшумно скользят по паркету новыми казенными валенками, другие шумно топают новыми солдатскими сапогами, а у нас на фронте ни того, ни другого. И здесь, как всегда и везде, фронт и штаб жили разной жизнью, разными настроениями»[225]. Валенки и сапоги – неслучайная деталь. Снабжение оставалось самым наболевшим вопросом. Из-за отсутствия теплых вещей армия несла большие потери больными и обмороженными. Питание на позициях также не было организовано, и в боевых условиях добровольцы по несколько дней могли не получать довольствия[226].