Добровольческая армия в «Ледяном» походе

В такой обстановке командиры фронтовых частей порой ощущали себя совершенно лишенными какой-либо поддержки со стороны командования армией и самостоятельно искали способы сохранить оставшихся в строю бойцов. Показательным в этом смысле можно считать один эпизод периода обороны Ростова в первые дни февраля, иллюстрирующий к тому же сложность взаимоотношений в среде добровольческого командования. Рассказывая о нем, А.И. Деникин не называет имени командира отряда, но не скрывает своего неприязненного отношения к нему, что само по себе для Деникина редкость. «…Бестолковый и недалекий… льстивший до приторности командующему, графоман и кляузник, в течение трех недель безнадежно путал в деле командования отрядом, пока случай не избавил нас от него: после одного тяжелого боя он уехал в Ростов и оттуда послал своему заместителю на позицию распоряжение присылать ежедневно по 15–20 человек под видом обмороженных – таким образом соберется весь отряд и отдохнет… Письмо попало в руки генерала Корнилова и решило участь писавшего: он был уволен в резерв»[227]. Из записок А.Н. Черепова становится ясно, что речь идет о командире офицерского отряда полковнике Симановском

[228]. В.Л. Симановский, бывший командир 467-го Кинбурнского полка, был близок к Корнилову и пользовался его благосклонностью, что отнюдь не располагало к нему генералов штаба. Письмо Симановского попало сначала к генералу Черепову, который, оставив фронт, поспешил с ним к Корнилову. Командущий принял решение отстранить Симановского от командования отрядом, но отменил его после того, как к нему с ходатайством за своего командира от имени офицеров отряда явились с фронта штабс-капитан князь Г. Чичуа и прапорщик Р.Б. Гуль[229]

. Симановский сохранил за собой отряд еще на несколько дней – до реорганизации армии в начале 1-го Кубанского похода.

Несмотря на все трудности и противоречия, возникавшие в добровольческом движении на этапе его становления, необходимо отметить, что Добровольческая армия в период обороны Области войска Донского показала себя наиболее организованной вооруженной силой, способной объединять вокруг себя менее устойчивые контингенты, распространяя на них организационное и идеологическое влияние своих вождей. В.А. Антонов-Овсеенко в целом высоко оценивал боевые качества добровольцев: «Особенной стойкостью отличались – Корниловский ударный полк, три офицерских батальона, юнкерский батальон и добровольцы Семилетова… Артиллерия действовала превосходно. Но противник сильно страдал от недостатка патронов и особенно артснарядов»[230].

Давая оценку силам противостоявшей им стороны, белые военачальники чаще всего подчеркивают их громадный численный перевес. Однако отсутствие должной дисциплины и стойкости, низкие боевые качества и слабость командования бывших фронтовых частей, составлявших основу советских войск, часто сводили этот перевес на нет. Все эти обстоятельства были прекрасно известны добровольческому командованию, которое, как правило, учитывало их в своих планах. Описывая бой отряда Кутепова за Матвеев Курган, А.И. Деникин дает краткую характеристику качества войск обеих сторон: «Это был первый серьезный бой, в котором яростному напору неорганизованных и дурно управляемых большевиков, преимущественно матросов, противопоставлено было искусство и воодушевление офицерских отрядов… Разбитые советские отряды разбегались или после бурных митингов брали с бою вагоны и требовали обратного своего отправления»[231]. Несмотря на известную эмоциональность, Деникин верно подметил важную деталь: советские части плохо «держат удар», поддаваясь панике, легко оставляют обороняемые ими станции, уводят эшелоны в тыл, бросая на верную гибель товарищей, не успевших выйти из боя[232]

. Приведение деморализованных частей в порядок для советского командования было трудной и не всегда выполнимой задачей. В своих воспоминаниях Антонов-Овсеенко неоднократно упоминает о случаях, когда командование вынуждено было разоружать и демобилизовывать такие части[233].

Имели место случаи, когда некоторые, преимущественно казачьи, фронтовые соединения, высказывая желание вести борьбу с контрреволюцией, обращались к революционным властям за содействием в отправке их домой с целью скорейшего установления там власти Советов. Оказавшись в родных местах без жесткого и последовательного управления, фронтовики вскоре расходились по домам. Такова история 5-й Кубанской казачьей дивизии, которую революционное командование намеревалось использовать на Кубани против местной контрреволюции и для удара в тыл Каледину. Дивизия к началу февраля с большими трудностями была переброшена из района Царицына на Кубань, но участия в действиях против сил краевого правительства не приняла и вскоре была распущена[234].