Добровольческая армия в «Ледяном» походе

Первая встреча на уровне военного командования произошла в Шенджие 14 (27) марта, куда приехал Покровский с начальником своего штаба полковником Науменко. Рассказ о состоявшемся совещании существует в двух версиях. Кубанская версия изложена в мемуарах участвовавшего в совещании В.Г. Науменко и А.П. Филимонова, который сам на встрече не присутствовал. По ней Корнилов в качестве необходимого условия соединения отрядов потребовал упразднения кубанского правительства и рады, а также безусловного и полного подчинения ему атамана и войскового отряда[370]. Добровольческая версия предложена А.И. Деникиным. Согласно ей вопрос о судьбе кубанского правительства и рады во время совещания не поднимался. Покровский пытался отстаивать самостоятельность кубанского отряда с его поступлением лишь в оперативное подчинение к Корнилову. Корнилов же в свойственной ему резкой манере высказал собственное видение проблемы: «Одна армия и один командующий. Иного положения я не допускаю…»

[371]. Окончательное решение вопроса было отложено, но достигнута договоренность о том, что 15 (28) марта оба отряда одновременным ударом захватят станицу Ново-Дмитриевскую. Обоз Добровольческой армии должен был перейти в Калужскую и находиться там вместе с обозом кубанцев[372]

.

Переход к Ново-Дмитриевской 15 (28) марта имеет особое значение в истории 1-го Кубанского похода: именно он первым получил название Ледяного, которое впоследствии распространилось на весь поход. Особое место, которое заняли переход и бой за станицу, оказалось обусловлено даже не сложностью боевой задачи, а теми необычными погодными условиями, в которых они происходили и которые в большей степени, чем противник, проверяли Добровольческую армию на прочность. Чтобы преодолеть расстояние в 15 верст от Шенджия до Ново-Дмитриевской, армейской колонне потребовалось не менее 8 часов. Во время марша погода быстро изменилась: мелкий холодный дождь перешел в мокрый снег, после полудня температура резко опустилась ниже нуля и в степи бушевала настоящая метель. Насквозь мокрая одежда добровольцев превратилась в ледяную оболочку, ледяной коркой покрывалось оружие, обмерзали колеса орудий и повозок. Множество степных ручьев и речек разлились, и преодолевать их приходилось с большими трудностями. Около 17 часов заставы Офицерского полка вышли к реке Черной, непосредственно в окрестностях Ново-Дмитриевской. Генерал Марков начал переброску на противоположный берег 1-й роты на крупах лошадей, мобилизовав для этого всех верховых[373]. Однако переправа шла медленно и ожидать ее завершения фактически на глазах у противника было рискованно. Тогда Марков, приказав действовать одними штыками, сам повел 1-ю роту на станицу. За ней последовали и остальные роты полка, переходившие реку вброд. Несколько позже переправился через реку Корниловский полк и атаковал западную окраину станицы.

Занимавший Ново-Дмитриевскую Варнавинский отряд, численность которого, по оценкам добровольцев, достигала 3 тыс. бойцов[374], оказался не готов встретить противника. Сопротивление не приняло организованного характера. Всю ночь роты Офицерского полка очищали Ново-Дмитриевскую от разрозненных групп красногвардейцев. К утру варнавинцы были окончательно выбиты, потеряв артиллерию (8 орудий) и до тысячи человек убитыми. Потери добровольцев составили: в Офицерском полку 2 офицера убитыми и до 10 ранеными, 2–3 человека в 1-й батарее и 25 человек убитыми и ранеными в Корниловском полку[375]

. Кубанцы нарушили договоренность и не поддержали атаку на Ново-Дмитриевскую, их конница вернулась в Калужскую, где благополучно переждала непогоду[376]. Трагичным оказался переход из Шенджия в Калужскую для обоза с ранеными. В метель в степи пропало несколько подвод, раненые, находившиеся на них, замерзли[377].

В Ново-Дмитриевской армия оставалась с 16 (29) по 23 марта (5 апреля). Советские отряды, занимавшие Георгие-Афипскую, Григорьевскую и Смоленскую, 17–18 (30–31) марта пытались атаковать станицу, но были отбиты. Личный состав получил возможность отдохнуть, привести в порядок амуницию и снаряжение. В относительно хороших условиях был размещен лазарет, прибывший из Калужской 17 (30) марта[378].