Добровольческая армия в «Ледяном» походе

Не изменили расстановки сил и кубанские казачьи части, возвращавшиеся с фронтов, которые, по мнению их собственного командования, были ненадежны. Показателен в этом смысле пример уже упоминавшейся 5-й Кубанской казачьей дивизии, прибывшей из Финляндии в район Царицына, а к началу февраля 1918 года переброшенной на Кубань. Согласно преобладавшему в отечественных исследованиях мнению, дивизия, считавшаяся настроенной вполне революционно, вскоре была распущена кубанскими властями и не сыграла той роли, которую отводило ей в своих планах советское командование, так как не выступила немедленно против местной контрреволюции[351]. Однако воспоминания бывших руководителей кубанской власти позволяют судить, что 5-я Кубанская дивизия совершенно аналогичным образом обманула и надежды краевого правительства, которое с нетерпением ожидало ее прибытия и рассчитывало на ее участие в борьбе против революционных сил. Казаки дивизии, вернувшиеся домой, как правило, с оружием, активно содействовали установлению в своих станицах власти Советов и пополняли ряды Красной гвардии

[352].

Таким образом, по мере возвращения с фронта казачьих частей, а также прибытия на территорию области большевистски настроенных войск Кавказского фронта кубанское краевое правительство, возглавляемое Л.Л. Бычом, и выборный войсковой атаман полковник А.П. Филимонов постепенно утрачивали свое влияние и теряли реальную власть в крае.

Оказавшись перед необходимостью организации во-оруженного сопротивления революционным войскам и не найдя опоры в вернувшихся с фронта казачьих частях, правительство и атаман пошли по пути формирования добровольческих отрядов. Первые такие отряды, возникшие в декабре 1917 – январе 1918 года, как и на Дону, состояли преимущественно из офицеров, юнкеров и учащейся молодежи. Наиболее известными среди них были отряды войскового старшины П.А. Галаева, капитана В.Л. Покровского, полковника А.П. Лесевицкого, батарея есаула Ю.Ф. Корсуна. По мнению участников событий, общая численность этих формирований не превышала полутора-двух тысяч бойцов[353]. Таким образом, из большого количества находившихся в Екатеринодаре офицеров к добровольцам примкнула лишь ничтожная часть. Этому немало способствовало и то обстоятельство, что краевое правительство и краевая рада весьма активно декларировали тезис о кубанской независимости. Воспоминания бывшего войскового атамана А.П. Филимонова позволяют сделать вывод о том, что подбор достойного военачальника на пост командующего войсками края стал как для него, так и для правительства трудноразрешимой проблемой. Находившегося в Екатеринодаре генерала И.Г. Эрдели кубанское руководство воспринимало как личного представителя Л.Г. Корнилова, и по этой причине не рассматривало как возможного командующего кубанскими вооруженными силами. Полковник С.Г. Улагай, к которому атаман явно благоволил, относился к делу подготовки добровольческих формирований без энтузиазма, высказываясь в том смысле, что «специально офицерские организации не будут встречать сочувствия в населении и потому все дело обречено на гибель»

[354]. Менее чем за два месяца на посту командующего войсками края словно в калейдоскопе сменились генералы К.К. Черный, Н.А. Букретов, И.Е. Гулыга, пока его не занял не в меру амбициозный В.Л. Покровский.

Уже к началу января 1918 года Екатеринодар фактически находился в оперативном окружении. Под контролем революционных войск и местной Красной гвардии находились важнейшие транспортные узлы края: Кавказская, Тихорецкая, Тимошевская, Крымская, Новороссийск. Однако советские отряды на Кубани страдали теми же «болезнями», что и колонны В.А. Антонова-Овсеенко, наступавшие с севера на Дон: отсутствие дисциплины и стойкости, нередко случайные люди во главе. Их группировки на тот момент были лишены единого руководства, а действия – единого замысла. Все это обеспечивало временный успех кубанским партизанам.

Первое наступление революционных сил на Екатеринодар с Новороссийского направления произошло во второй половине января 1918 года. 22 января рабочие и матросские отряды, численность которых в белогвардейских источниках варьируется от 4 до 6 тыс. человек, были остановлены у станции Энем, всего в 5 верстах от кубанской столицы, партизанами Галаева и Покровского (не более 600 бойцов)[355]. В этом бою войсковой старшина Галаев был убит и командование объединенными отрядами принял капитан Покровский. 24 января у станицы Георгие-Афипской ему удалось нанести революционным отрядам серьезное поражение и отбросить их от Екатеринодара.