Добровольческая армия в «Ледяном» походе

Постепенное «старение» военных организаций русской эмиграции совпало с осложнением политической обстановки в Европе во второй половине 1930-х годов. Политическое самоопределение не входило в сферу задач многочисленных воинских союзов и обществ. Их прочным идеологическим началом оставались антисоветские и антикоммунистические настроения, в то время как различного рода политические решения и декларации традиционно являлись прерогативой высшего руководства РОВС. Однако полный отказ от обсуждения современных проблем грозил военной эмиграции окончательным превращением в сообщество, обращенное своими помыслами в прошлое. Весьма симптоматичной попыткой политического позиционирования, предпринятой Главным правлением «Союза участников 1-го Кубанского похода», можно считать публикацию в юбилейном выпуске «Первопоходника», посвященном 20-летию похода (1938 г.), статьи Г. Родионова «Корнилов в представлении молодого поколения». Очевидно, что высказанные автором взгляды на преемственность и ценности Белого движения характеризуют как мировоззрение известной части эмигрантской молодежи, так и в значительной мере руководство «Союза…»: «Ныне отбрасываются кисло-сладкие мечты о всечеловечестве, мировой солидарности на либеральной базе, всеобщем демократическом равенстве и т. д. Резкий отчетливый национализм, освобождающий от жидовского и иностранно-экс-плуататорского гнета; созидательный труд, волевое действие, а не чувствительная фраза; борьба жестокая, но честная борьба за государственную и личную правду, а не компромиссное уговаривание и лживое соглашательство – вот краткая характеристика современной и грядущей государственной жизни. И всему этому положил начало не кто иной, как ген. Корнилов. Не будь его беспримерного Ледяного похода – этого символа и поворота к современности – не было бы ни Муссолини, ни Гитлера, ни Гоги. Ибо Первый Поход, несмотря на то, что он кончился неудачей, показал, что надо делать для спасения государства, доказал, что и малая горсточка жертвенных волевых людей может бороться против несметных полчищ, и оказался первым ударом по жидовству и коммунизму»[543]

.

В годы Второй мировой войны наиболее активная часть ветеранов 1-го Кубанского похода вновь включилась в антисоветскую борьбу. Многие первопоходники, проживавшие в Югославии, вступили в созданную оккупантами осенью 1941 г. Русскую охранную группу (с ноября 1942 г. – корпус), которая всю войну участвовала в немецких карательных операциях на Балканах. Зимой 1944/45 г. штаб формируемой гитлеровцами в Бреслау так называемой 1-й Русской национальной армии возглавил один из соратников Л.Г. Корнилова полковник С.Н. Ряснянский.

Обширнейшую литературу о возникновении Добровольческой армии и 1-м Кубанском походе можно считать как фактором, так и результатом формирования самосознания эмиграции. Этой теме посвящены сотни самых различных работ, вышедших как в периодике, так и отдельными изданиями. Однако в течение десятков лет она разрабатывалась, равно как и тема Гражданской войны в целом, преимущественно в мемуарах участников событий. Появление же исследовательских работ либо публикаций документов было скорее редкостью и исключением.

Расцвет «белой» мемуаристики приходится на 1920-е – начало 1930-х годов. Материалы о 1-м Кубанском походе публиковались в таких крупнейших собраниях документов и мемуаров о Гражданской войне, как 22-томный «Архив русской революции», издававшийся И.В. Гессеном в Берлине с 1921 по 1937 год, и 7-томный сборник «Белое дело. Летопись Белой борьбы», выпускавшийся также в Берлине в 1924–1933 годах под редакцией генерала А.А. фон Лампе. В этот период в эмигрантской печати увидели свет работы таких видных руководителей и участников Белого движения, как А.П. Богаевский, А.С. Лукомский, А.П. Филимонов, Н.Н. Львов, Б.А. Суворин, Л.В. Половцов. В них авторы уделяли 1-му Кубанскому походу и своему в нем участию особое внимание.