Добровольческая армия в «Ледяном» походе

В 1922 году в Париже начали выходить знаменитые воспоминания А.И. Деникина «Очерки русской смуты», второй том которого – «Борьба генерала Корнилова» – посвящен начальному этапу Белой борьбы. История 1-го Кубанского похода, написанная бывшим Главнокомандующим Вооруженных сил Юга России, на долгие годы составила его официальную «добровольческую» версию. Именно А.И. Деникин, предложивший формулу «Первый кубанский поход – Анабазис Добровольческой армии», внес крупнейший вклад в создание определенной традиции литературы о походе. Если попытаться кратко сформулировать ее основы, то даже среди первопоходников, то есть лучших из лучших и белых из белых, были намечены фигуры поклонения – это основатели армии и первые командиры: в первую очередь павшие во время похода Л.Г. Корнилов и М.О. Неженцев, погибший позже С.Л. Марков, умерший М.В. Алексеев; сестры милосердия и женщины-добровольцы; юные добровольцы (кадеты и учащаяся молодежь). Наличие первых предполагало и наличие вторых – традиционно меньше внимания уделялось добровольцам-казакам, чаще в их адрес звучали критические оценки, отношение к правительствам казачьих областей и их выборным органам отличалось нескрываемым пренебрежением. Наконец, что, вероятно, было естественным для отражения событий Гражданской войны, это совершенно абстрактный образ противника, который представляется некой темной силой, лишенной человеческих черт.

Среди массы публикаций 1920–1930-х годов о 1-м Кубанском походе еще редкостью были мемуары его рядовых участников. Несомненное первенство в этом ряду принадлежит вышедшей в 1921 году в Берлине книге воспоминаний Р.Б. Гуля «Ледяной поход». Автор, бывший офицер-первопоходник, в дальнейшем известный писатель русского зарубежья, оценивал ее как большой успех, несмотря на неприязненное к ней отношение в военных кругах за слишком большое, по их мнению, «внимание темным сторонам»[544]

. Принятая с интересом в эмиграции книга Гуля была замечена и вскоре опубликована в Советской России. Взгляд молодого офицера, прошедшего поход в строю, участвовавшего во многих боях, получившего ранения и оставившего Добровольческую армию вскоре после завершения похода, во многом отличался от точки зрения известных генералов. Однако и эти воспоминания в целом соответствовали упомянутой традиции и сами способствовали ее становлению.

Необходимо отметить, что традиция эта так или иначе господствовала во всем, что говорилось и писалось о 1-м Кубанском походе в течение десятилетий в эмиграции, а в конце 1980-х годов была в значительной мере благополучно унаследована многими отечественными авторами[545]

.

Вторая волна мемуаров о 1-м Кубанском походе пришлась на 1960–1970-е годы и была представлена, во-первых, рядом крупных работ, посвященных истории наиболее известных частей Добровольческой армии, построенных на воспоминаниях их бывших чинов, а во-вторых – многочисленными публикациями в эмигрантских военно-исторических журналах, где они, как правило, имели вид небольших статей или заметок ветеранов-первопоходников. Такие воспоминания печатались как в более или менее известных изданиях («Часовой», «Военная быль» и т. п.), так и в сугубо «специализированных», каковыми являлись «Вестник первопоходника» и сменивший его «Первопоходник», издававшиеся Калифорнийским отделом «Союза участников 1-го Кубанского похода»[546]

. Работы этого периода различны по качеству и по значимости, многие носят вторичный, а иногда «дежурный» характер, их стилистика часто напоминает публичные выступления ветеранов перед молодежью, порой отмечена чрезмерным пафосом. Все это легко объяснить возрастом авторов – самым молодым из них было уже около 70, но в свою очередь является свидетельством «кристаллизации» темы.

Символы и ценности военной эмиграции не могли не повлиять на взгляды остальной части русского зарубежья. О том, насколько монументальные очертания приобрел 1-й Кубанский поход в сознании части творческой интеллигенции, позволяют судить слова известного русского писателя И.С. Шмелева: «Этот подвиг роднится с чудеснейшими мигами человеческого мира… Этот подвиг – проявление высокого русского гражданства… Ледяной поход длится. Он вечен, как бессмертная душа в людях…»[547]. И хотя столь возвышенное отношение разделяли, конечно, немногие, 1-й Кубанский поход стал для эмигрантской литературы явлением знаковым. В стихах М.И. Цветаевой, не раз воспевавшей образ белого добровольца, возникает уже знакомый символ: «…В сердце, явственном после вскрытия, Ледяного похода знак…»[548]. А.Н. Толстой, работая над второй книгой «Хождения по мукам» вскоре после возвращения из эмиграции, проводит своих героев через события 1-го Кубанского похода. «Длился» Ледяной поход и десятилетия спустя. В романе «Остров Крым», впервые опубликованном в эмиграции в 1981 году, Василий Аксенов сделал одного из своих героев Арсения Лучникова первопоходником.