Добыча золотого орла. Пророчество орла

Бой продолжался. Солдаты на фланговых редутах уже израсходовали оставшиеся метательные копья, а вот пращники еще раскручивали над головами кожаные ремни, посылая смертоносные снаряды в плотную толпу, подступавшую к линии обороны. Остальные легионеры в отчаянной попытке сбить атакующий порыв воинов Каратака сбрасывали им на головы камни и скатывали с вала заблаговременно заготовленные тяжелые валуны. Катон видел, как Макрон наклонился, подхватил камень из быстро уменьшавшейся в размерах кучки и со всех сил швырнул его за частокол. Проследив за полетом снаряда, он торжествующе потряс в воздухе кулаком. В следующий миг Макрон навзничь упал на площадку, а там, где он только что стоял, пролетела вражеская стрела.

— Катон! — Голос Туллия донесся с вала, с площадки над воротами. — Они тащат таран. Держи ворота!

— Есть, командир! Шестая центурия, мечи в ножны. За мной!

Катон привел бойцов к повозке и, навалившись, подпер ее щитом. Остальные последовали его примеру, обступив повозку со всех сторон, а те, кому не хватило возле нее места, уперлись в спины товарищей. Как раз в этот момент снаружи перестали доноситься рубящие удары, и уши Катона наполнил торжествующий рев.

— Держись! — крикнул он своим и стиснул зубы.

Спустя мгновение снаружи на ворота обрушился удар такой силы, что Катона отбросило назад так, словно его лягнул бешеный мул. Но, восстановив равновесие, он тут же опять налег на телегу, с удовлетворением почувствовав, что его поддерживают сзади. Снова навалились на повозку и остальные его бойцы.

— Опять таранят! — крикнул кто-то, и страшный удар отбросил солдат Шестой центурии назад. Но ворота устояли.

— Бейте всем, что под руку подвернется! — расслышал Катон голос Туллия, который донесся с вала, перекрывая шум боя. — Разите ублюдков! Убивайте!

Таран ударил по воротам еще пять раз, и под натиском последнего удара одно бревно треснуло, проломившись внутрь. Кто-то из бойцов вскрикнул — длинная острая щепка вонзилась ему в лицо чуть пониже глаза. Стиснув зубы, легионер схватился за щепку и вырвал ее из раны. Кровь заструилась по лицу, заливая доспехи, но он уже снова устремился к воротам.

— Храбрый малый, — отметил Катон, на миг задумавшись, как бы он повел себя, получив подобную рану. Затем центурион опять сосредоточился на воротах и с ужасом понял, что они смогут выдержать лишь еще несколько ударов тарана, а потом неминуемо будут сокрушены.

Обрушился новый удар, из уже треснувшего бревна снова полетели щепки, но Катон почувствовал, что этот удар почему-то оказался не таким мощным, как предыдущие. А еще ему показалось, что с дороги больше не доносятся торжествующие вопли, хотя за это он поручиться не мог: слышал он теперь плохо, слишком уж громко отдавался в ушах бешеный стук сердца. Потом крики ликования возобновились, и до Катона не сразу дошло, что это ликуют римляне, свистя и улюлюкая, насмехаясь над варварами.

— Должно быть, их отбросили! — крикнул кто-то из бойцов Катона.

— Тихо там! — рявкнул Септим. — Всем оставаться на местах.

Ликование продолжалось, а вот таран больше не бил по воротам. Выждав время и убедившись, что угроза миновала, Катон приказал легионерам отойти на резервную позицию. Они выстроились там, тяжело дыша, смертельно усталые, но довольные тем, что укрепления устояли, а сами они остались живы.

— Центурион Катон! — донесся с вала голос Туллия.

Катон внутренне собрался и заставил себя выпрямиться.

— Да, командир?

— Хватит твоим парням отдыхать, заменишь Антония. Поднимайся сюда, как только Пятая центурия спустится со стены.

— Есть, командир.

— Отдыхать, — пробормотал кто-то из Катоновой команды. — Ни хрена себе шуточки.

Некоторые легионеры принялись ворчать, но Септим, повернувшись, рявкнул:

— Всем заткнуться! Поберегите ругательства для долбаных варваров.

Ропот смолк, но недовольство и обида остались. Однако, когда мимо стали проходить спустившиеся с вала бойцы Пятой центурии, все увидели, что многие из них ранены, а кто-то едва стоит на ногах.

— Что, досталось вам там, наверху? — спросил один из людей Катона.

— Они просто сумасшедшие, эти дикари, — ответил оптион Пятой центурии, похоже все еще ошеломленный увиденным. — Бросались на стену, словно сами искали смерти… проклятые психи.

— Оптион! — Катон поманил его к себе. — Где центурион Антоний?

— Погиб.

— Погиб, командир! — рыкнул на него Катон. — Когда отвечаешь старшему по званию, надо говорить «командир».

Оптион вытянулся в струнку.

— Так точно, командир. Виноват, командир.

Катон кивнул, затем подался к нему ближе и, смягчив голос, продолжил:

— Ты ведь теперь сам командуешь, так должен подавать пример: соблюдай дисциплину сам и поддерживай ее в центурии. Не давай людям распускаться.

— Понял, командир.

Катон испытующе посмотрел на него: похоже, малый действительно все понял.

— Продолжай.

— Есть, командир.

— Катон! — прокричал Туллий. — Ты там заснул, что ли? Шевели задницей, лезь сюда!

— Сию минуту, командир.