Добывайки на реке

– Прекрасно, – с довольным видом сказал Под. – Думаю, они захотят, из-за мышей. И когда, говорит Том, они уезжают?

– Как говорил и раньше – послезавтра. Но хорька он так и не нашёл.

– Прекрасно, – повторил Под (хорьки его не интересовали). – А теперь давайте быстренько нырнём вниз и поднимем сюда то, что оставил для нас Том, пока другие не увидели.

Хомили и Арриэтта спустились вместе с Подом, чтобы помочь, и вместе отнесли наверх хлеб, и сыр, и печёные каштаны, но яйцо решили не трогать.

– Куриное яйцо – это же куча еды, – сказал Под, – к тому же замечательно упакованной, если так можно выразиться. Мы возьмём его с собой, когда будем уходить отсюда, прямо в скорлупе.

Они закатили яйцо за стенную панель и спрятали в тёмном углу под стружками.

– Здесь оно нас и подождёт, – сказал Под.

Глава восьмая

В день отъезда человеков добывайки старались вести себя как можно тише: собравшись вокруг стола, с любопытством и волнением прислушивались к хлопанью дверей, глухим ударам, беготне вверх-вниз по лестнице. До них доносились голоса, которых они никогда раньше не слышали, звуки, которые не могли распознать. Они продолжали сидеть, притаившись, ещё долго после того, как захлопнулась входная дверь и наступила тишина.

– Кто знает, – шепнул Поду Хендрири, – вдруг они ещё за чем-нибудь вернутся.

Но постепенно безмолвие покинутого дома каким-то таинственным образом просочилось к ним сквозь штукатурку и дранку, и Под почувствовал, что дом действительно пуст.

– Думаю, всё в порядке, – наконец отважился он сказать. – Может, кто-нибудь из нас пойдёт на разведку?

– Я пойду, – вызвался Хендрири, поднимаясь на ноги. – Не трогайтесь с места, пока не подам сигнал: мне надо, чтоб было совершенно тихо.

И он ушёл. Все молча сидели вокруг стола. Хомили не сводила глаз с трёх небольших узлов, привязанных к шляпной булавке. Люпи одолжила Хомили свой кротовый жакет, который стал ей узок; на Арриэтте был шарф Эглтины – высокая стройная девушка сама накинула его сестре на шею и трижды обмотала, так ничего и не сказав. «Она хоть когда-нибудь говорит?» – спросила как-то Хомили у Люпи, воспользовавшись её хорошим настроением. «Почти никогда, – вздохнула та, – и не улыбается. Она такая с тех пор, как ещё девочкой убежала из дому несколько лет назад».

Но вот вернулся Хендрири и сказал, что путь свободен.

– Лучше зажгите свечи: сейчас больше времени, чем я думал.

Один за другим они спустились по спичечной лестнице, больше не опасаясь шуметь. Дровяной ларь был далеко отодвинут от стены, и они гуськом вышли в комнату, огромную, как собор, и тихую – лишь их голоса отражались от стен, – сами себе хозяева: ходи куда хочешь, делай что пожелаешь. Окно, как Под и предвидел, было закрыто ставнями, но через небольшое оконце, низко прорезанное в толстой стене, просачивались последние бледные лучи заходящего солнца.

Братцы и Арриэтта были вне себя: носились взад-вперёд между ножками стульев, обследовали пещеру под столом, где в свете свечей плясала паутина. А сколько было сделано открытий, сколько найдено сокровищ – под половиками, в щелях двери, между свободными камнями очага!.. Здесь булавка, там спичка, пуговица, старая запонка от воротничка, почерневшая монета, коралловая бусина, крючок без петельки, отломанный кончик грифеля от карандаша (Арриэтта бросилась к нему и тут же спрятала в карман: ей не разрешили взять с собой дневник: пришлось оставить его вместе с прочими «не самыми важными» вещами, – но кто знает…). Затем, поставив на пол свечи, они принялись взбираться кто куда – все, кроме Люпи, которая для этого слишком растолстела, и Пода с Хомили, стоявших у входных дверей. Хендрири решил залезть на висевшее на гвозде пальто, чтобы проверить карманы, но ему было далеко до Пода и он повис на рукаве, еле переводя дыхание и обливаясь потом, так что старшему сыну пришлось его вызволять.

– Надо было забираться по петлям, – шепнул Под Хомили. – За них можно цепляться ногами, а карман подтащить к себе за материю. Никогда не следует лезть прямо к карману…

– Хоть бы они угомонились, – шепнула в ответ Хомили, – пока мы не уйдём.

В обычное время она и сама получила бы удовольствие от игры «что нашёл, то моё», где любые средства хороши – что может быть лучше для добывайки, чем охота за добычей без помехи, – но сейчас всё омрачала мысль о ждавших их испытаниях, и паясничанье родичей казалось ей неуместным.

– Ну а теперь, – неожиданно сказал Хендрири, приводя в порядок платье и направляясь к ним, словно прочитал её мысли, – давайте испробуем лазейку.

Он позвал старших сыновей, и, поплевав на руки, они ухватились за дощечку, прикрывавшую дыру в двери.

– Раз, два, три, ух! – произнёс нараспев Хендрири.

Они изо всех сил толкнули дощечку вверх, и она медленно, со скрипом, повернулась на гвозде, открыв глазам похожее на арку отверстие.

Под взял свечу и, выглянув наружу, увидел траву и камни, а ещё, до того как ветер чуть не задул пламя, мелькнувшую перед глазами тень. Пришлось заслонить свечу ладонью.

– Быстрее, Под, – задыхаясь, произнёс Хендрири, – эта деревяшка тяжёлая…