Добывайки в поле

Арриэтта завизжала, а Хомили подумала, что они оба сошли с ума, но тут увидела, что в нишу, привлечённая свечой, залетела неуклюжая ночная бабочка желтовато-коричневого цвета («Настоящее чудовище!») и, будто слепая, принялась кружить по нише.

– Спасайте кипяток! – в панике закричала Хомили и, схватив чертополох, принялась размахивать им в воздухе.

По стенам и потолку заплясали тени, и среди беготни и криков добывайки не заметили, что ночь стала ещё темнее, однако почувствовали внезапный порыв ветра, услышали, как затрещала свеча, и увидели, что бабочка исчезла.

– Что это было? – спросила наконец Арриэтта, прервав испуганное молчание.

– Сова, – сказал Под, чуть подумав.

– Она съела бабочку?

– Как съела бы и тебя, – добавил Под, – продолжи ты разгуливать снаружи после наступления темноты. Век живи, век учись. Больше никаких свечей после захода солнца. С восходом вставать, с заходом – в кровать, вот как мы теперь жить будем, и только так.

– Вода кипит, Под, – заметила Хомили.

– Насыпь заварки и погаси огонь, а чаю прекрасно попьём и в темноте.

Повернувшись в другую сторону, он снова прислонил щётку из чертополоха к стене и, пока Хомили заваривала чай, быстро прибрал в пещере: сложил колосья штабелем у стенки ботинка, поправил мешки и вообще привёл всё в порядок, прежде чем ложиться спать. Закончив, подошёл к полке в глубине ниши и любовно провёл рукой по аккуратно развешанным инструментам. Последние лучи света, перед тем как Хомили погасила свечу, упали на фигуру Пода – рука его лежала на пустом гвозде, – который уже долгое время стоял там в глубоком раздумье.

Глава десятая

Рыбак рыбака видит издалека.

Из дневника Арриэтты. 4 сентября

Спали они хорошо и проснулись ранним утром, бодрые и полные сил. Косые лучи солнца заливали нишу, а когда Под расшнуровал вход в ботинок, проникли внутрь, осветив всю его переднюю часть. Арриэтта принесла на завтрак шесть ягод земляники, а Хомили раздробила молотком Пода несколько пшеничных зёрен, и, смоченные водой, они сошли за кашу.

– Если ты не наелась, – сказала Хомили дочери, – возьми себе орех.

Так Арриэтта и сделала.

Они наметили следующую программу на день: учитывая вчерашнюю пропажу, Под должен был один отправиться на середину поля к похожей на остров купе деревьев. Это была последняя попытка разыскать барсучью нору. Хомили останется дома из-за своей боязни открытого пространства, и Арриэтте придётся составить матери компанию.

– В доме полно дел. Прежде всего надо натереть хорошенько кусочком свечи один из походных мешков, чтобы он стал непромокаемым и можно было приносить в нём воду, потом надо распилить несколько орехов: из половинок скорлупы получатся хорошие чашки. И неплохо было бы пополнить запасы и сложить в кладовой, ведь больше нет лопаты, чтобы выкопать хранилище. Когда мы шли вчера домой, – добавил Под, – я заметил на изгороди у перелаза прекрасный клок конских волос, который зацепился за куст куманики. Хорошо было бы принести хоть немного – я бы сделал рыболовную сеть. И размолоть ещё несколько зёрен тоже бы не помешало…

– Хорошего понемножку! – запротестовала Хомили. – Мы хоть и рады помогать, но всё же не рабы на плантациях.

– Как знаешь, – пожал плечами Под, задумчиво глядя в дальний конец пастбища. – А только меня не будет почти весь день: пока доберусь туда, пока осмотрю всё, пока вернусь, – я бы не хотел, чтобы вы волновались…

– Я знала, что всё этим и кончится, – уныло сказала Хомили, когда немного позднее они вощили кусочком свечи мешок. – Что я всегда говорила там, дома, когда ты просила, чтобы мы переселились? Разве я не говорила, что нас ждёт? Сквозняки, ночные бабочки, червяки, змеи и всё такое. Ты сама видела, каково это, когда идёт дождь. А что будет зимой! Даже подумать страшно. Никто не может сказать, что я не стараюсь, и никто пока не замечал, чтобы жаловалась, но помяни мои слова, Арриэтта: до весны нам не дожить.

Из глаз Хомили упала круглая, как шарик, слезинка и покатилась по навощённому мешку.

– Ну, после крысолова, – напомнила ей дочь, – мы бы и дома не дожили до весны.

– Этот мальчик был прав, – гнула своё Хомили. – И ничего удивительного. Помнишь, он говорил, что добывайкам пришёл конец? Наш час пробил. Если ты хочешь знать, что я думаю, – мы и правда вымираем.

И лишь потом, когда, взяв мешок для воды и кусочек мыла, они пошли на ручей, Хомили немного повеселела. Сонная жара, тихий плеск крошечных волн у пристани из куска коры всегда действовали на неё умиротворяюще. Она даже позволила Арриэтте не только помыться, но и поплескаться на мелководье. Вода прекрасно держала лёгонькое тельце девочки, и Арриэтта чувствовала, что недалёк тот день, когда научится плавать.

Почувствовав после купания бодрость и свежесть, Арриэтта отправилась к перелазу за конским волосом, а Хомили осталась в нише готовить второй завтрак. «Хотя что тут готовить?» – подумала она раздражённо, выкладывая на стол несколько ягод шиповника и боярышника, немного водяного кресса и ядрышки двух орехов, расколотых молотком.