Дочери лорда Окбурна

Итак, это я должен просить у тебя прощения, дорогая дочь, которая всегда была готова жертвовать собою, чтобы отвлечь от меня малейшее огорчение. Я должен был советоваться с тобою, я должен был устроить все так, чтобы не оскорбить тебя, я это сознаю. Но я думал, что ты будешь противиться моему намерению, и я струсил. Я не смел говорить тебе об этом. Она была мне доброй женой, Дженни, она уважает тебя, она будет любить тебя, если ты этого захочешь.

Дженни не отвечала, доктор приотворил двери, чтобы посмотреть не нужен ли он, и удалился.

– А Лора? Она не придет разве, Дженни?

– Она нс может еще быть здесь, она в Пембюри. Но я ей телеграфировала и она, вероятно, приедет следующим поездом.

– Хороший ли он муж для нее?

– Я думаю, ничего не заставляет предполагать противное. Я к ней не хожу, – прибавила Дженни, силясь превозмочь свое горе и говорить спокойно.

– А теперь, Дженни, о Клариссе. В эту минуту, когда смерть близка от меня, я думаю о ней больше, чем о всех вас.

– Отец, я до сих пор не знаю, где она, я не могла узнать о ней ничего, и я начинаю опасаться беды. Есть минуты, когда я уверена в этом.

– Каким образом?

– Ах, как могу я это тебе сказать? Иногда я себя уверяю, что она за границей. Но я никогда не могу думать о ней без сокрушения.

– Как бы-то ни было, ничего не остается делать, – вздохнул граф, – Дженни, я поручаю ее тебе. Помни, я тебе ее поручаю. Не жалей ничего, чтобы найти ее, сделай это целью всей твоей жизни. И когда найдешь ее, передай ей мое благословение и скажи ей, что, если я хотел бы видеть ее счастливой, сделал все, что было в моих силах. Ты возьмешь ее к себе, Дженни, если она не захочет жить со своей мачехой.

– Да, отец, до тех пор, пока у меня будет собственный приют.

– Твое будущее обеспечено. Что касается Люси…

Голос графа, слабея все более и более за последние несколько минут, вдруг остановился, затих. Дженни открыла дверь и сделала знак докторским ассистентам, находившимся в соседней комнате.

– Ах, мисс! – Закричал бедный Помпей, – масса не встанет уже более.

Граф, казалось, впал в глубокий обморок. Быть может, он спал. Когда доктора зашли, они могли только сказать: он может кончиться при этом припадке или выйти из него, но только на короткое время.

День прошел, и Дженни ни на минуту не выходила из комнаты своего отца. Лора не приезжала. Быть может она не приедет, как предполагал граф? Дженни начала опасаться этого. Она внимательно прислушивалась к малейшему шуму. Умирающий был все в том же состоянии.

Доктора приходили несколько раз. Дженни опять напомнила им право графини на извещение ее о безнадежном состоянии ее мужа.

Дженни могла давать только советы в этом доме, но она думала, что нельзя причинить леди Окбурн огорчения, которое доставит ей невозможность увидать своего мужа в последний раз. Мистер Джемс, доктор родильницы решительно воспротивился этому.

Ночь приближалась; сиделка принесла лампу. Дженни машинально посмотрела на нее, как вдруг услыхала голос отца: «Дженни».

Голос звучал менее слабо; взгляд был тверд, ум, казалось, прояснился.

Дженни вложила в рот больному несколько ложек желе.

– Дженни, мне кажется, я видел там свет; я приближаюсь к нему, Дженни. Я отделен от него только узким темным проходом, но это ничего, потому что дальше я вижу свет.

Слезы Дженни падали на кровать больного, она не могла говорить от горя.

– Там точно громадный корабль, – продолжал граф, – паруса посеребрены, реи из хрусталя, а сам корабль из золота. Он достаточно велик, чтобы заключить весь свет, и те, которые входят туда, счастливы навсегда. Там нет более бессонных ночей, крушений, приключений, борьбы с бурей и ураганом. Великий Командир заботится о нас. Вы все присоединитесь ко мне там, я только предшествую вам.

– Да, – прибавила она нежно сквозь рыдания.

– Где Кларисса? – Закричал он вдруг. – Она не пришла!

– Дженни думала, что он хотел сказать «Лора».

– Мы не ожидаем Клариссу, – сказала она, – а Лора еще не приехала.

– Дженни, быть может Кларисса предшествовала мне в пути на этот великолепный корабль. Я найду ее там!

– Не знаю, – ответила Дженни слабым голосом, думая о том, как тягостна умирающему в эту минуту мысль о неопределенности судьбы Клариссы.

– Отец, если… если Лора прибудет слишком поздно, ты прощаешь ей ее ошибку, не правда, ли?

– Я ее уже простил, скажи ей это. Я люблю и прощаю ее, я надеюсь, что на том свете она присоединится ко всем нам. Но, Дженни, я не могу любить его, ее мужа. Я никогда этого не мог. Если когда-нибудь Лора будет без защиты, дай ей приют у себя; у нее не будет никого кроме тебя.

Было ли это одно из тех предвидений, одно из тех предсказаний, которые иногда сходят с уст умирающих? Быть может.

Дженни услыхала за дверью легкий шум; она думала, что это Лора, но это был доктор Джемс, который, оставшись только на несколько минут в комнате графа, пошел к графине.

Граф Окбурн опять впал как бы в летаргию, которая продолжалась час или два; он очнулся от нее только в десять часов.

– Элиза, который час.

– Десять часов, отец.