Дочери лорда Окбурна

– Ах, но ведь ничего не значит рассказать вам, вы ведь будете хранить тайну, Юдио. Кроме того, в то время вы были вместе с нами при ней. Сегодня утром я и подумала: «Как только увижу Юдио Форд, я расскажу ей все, но я никому более не скажу ни слова; нет, я этого не сделаю, даже для вдовы Гульд. Я ей не скажу об этом ни слова, даже если бы от этого зависела моя жизнь. О! Эта женщина трещотка, и, узнай только она, – через час об этом будет знать весь город.

– Разве эта женщина хочет жить здесь одна? – Спросила Юдио.

– Я думаю, у нее есть работница, которая занимается чисткой и стиркой; ребенок – слабое больное создание. Я не думаю, чтобы он долго прожил; зайдите и посмотрите его.

Мистрис Пеперфли встала и повела Юдио в дом.

На кровати в одной из нижних комнат лежал бледный тщедушный ребенок, светлые белокурые волосы которого падали на его миниатюрное лицо. Юдио долго смотрела на этого ребенка, пораженная сходством его с кем-то, не будучи в состоянии однако вспомнить, с кем именно.

– У него костод в коленной кости, – сказала матушка Пеперфли, – я в этом уверена.

– Бедный ребенок! А это опасно?

– Эго большей частью убивает детей, – сказала сиделка с уверенностью.

Как он худ и бледен! Какой у него выпуклый лоб! Если вы увидите ребенка с таким лбом, вы можете быть уверены, что это результат долгих страданий.

– Его мать говорит, что он никогда не был очень крепок. Хотите выпить немного, Юдио, – продолжала матушка Пеперфли, вытащив из кармана своей обширной юбки флакон.

– Нет, спасибо; мне нужно выполнить еще некоторые поручения миледи.

Она ушла, несмотря на увещевания матушки Пеперфли, и, возвращаясь обратно мимо дома, увидела в том же самом кресле перед домом иностранку, сидевшую в тени около коттеджа. Эта женщина почтенной наружности, в трауре, была на вид лет пятидесяти; она держала на руках спящего ребенка. Матушки Пеперфли не было тут; но если бы Юдио подняла немного глаза, она бы увидела ее в комнате, растянувшейся на диване и спящей глубоким сном. Юдио внимательно вглядывалась в иностранку и узнала ее, чему, вероятно, способствовал недавний разговор ее с матушкой Пеперфли.

– Здравствуйте, сударыня; мне кажется, я вас уже видела однажды?

Иностранка внимательно посмотрела на нее.

– Это возможно, – сказала она, – но я не узнаю вас.

– Я та молодая женщина, которая ходила за этой несчастной дамой во время ее родов.

Незнакомка вдруг вспомнила прошедшее и глаза ее увлажнились.

– Как я счастлива, что вижу вас, – воскликнула она! – Я удивляюсь, что вы узнали меня!

– Вы госпожа Смит, которая взяла к себе ребенка!..

– Да, это я; но не говорите об этом никому, если вы хотите сделать мне одолжение. Как только это станет известно, на меня навалится вся местная администрация, которая будет осыпать меня вопросами и расспросами, на которые я не могу ответить; кроме того, у меня для этого есть другие причины. Мистрис Пеперфли говорит, что здесь ничего не знали: кто такая была эта дама и все будут меня об этом расспрашивать. А так как я не хочу отвечать и не могу сказать им ничего нового, я бы предпочла избегнуть этих расспросов.

– Где ребенок? – Спросила Юдио, не обращая внимания на последние слова.

– Умер!

– В самом деле? О, это неудивительно; он был такой слабенький; но я полагала, что это вы его держите на коленях?

– Нет это мой сын, – сказала мистрис Смит, – бедный ребенок страшно страдает. Он постоянно болен.

– Он, кажется, спит спокойно?

– Потому, что не спит ночью. Он засыпает после обеда и я кладу его как попало на матрас и нахожусь все время при нем. Вы не замечаете, что если бы тот ребенок, был бы жив, ему бы теперь было девять лет, а этому, как видите, только шесть.

– Я не могу припомнить на кого он похож, – заметила Юдио, внимательно глядя на ребенка, – он мне напоминает знакомые черты лица, но я ни за что не могу вспомнить, кого именно?

– Я не знаю никого, на кого бы он походил, когда спит; когда же он не спит, он совсем другой, – сказала мистрис Смит. – Я это замечала несколько раз; разница, вероятно, заключается в его глазах и в выражении лица.

– Разве у него светлые глаза? – Спросила Юдио.

– Нет у него глаза темные. А теперь скажите мне, что вы знаете об этой ужасной смерти. Ошибка была здесь или преступление?

– Этого никто не может сказать.

– Старая Пеперфли очень сбивчиво рассказывает; то она говорит об одном докторе, то о другом; из ее рассказа я очень мало понимаю. Я бы хотела знать кто, собственно, был ее доктором?

– Мистер Стефен Грей; в настоящее время сэр Стефен Грей. Но раз или два у нее был господин Карлтон: накануне и в ночь ее смерти.

– Разве она была настолько больна, что нуждалась в двух докторах?

– Совсем нет. Ее должен был лечить господин Карлтон, но он в то время был в отсутствии, так что на его место позвали другого.

– Они оба были женаты?

– Только господин Грей был давно женат. Господин Карлтон женился через некоторое время. Он женился на дочери одного английского пэра. Но я не могу оставаться с вами дольше, мне надо спешить.