Долгое прощание

Эйлин гибким движением выпрямилась и пристально посмотрела на меня ничего не выражающими глазами. Спенсер пробормотал про себя что-то неразборчивое.

– Ее убил Роджер, – сказал я, – И вы это тоже знаете.

– Он вам признался в этом? – тихо спросила Эйлин.

– В этом не было необходимости. Но он несколько раз намекал на это. Когда-нибудь он обязательно сказал бы об этом мне или кому-либо другому. Его терзало сознание того, что он не может на это решиться.

Эйлин покачала головой.

– Нет, мистер Марлоу, не это терзало его. Роджер не помнил, что убил ее. Его сознание было полностью отключено. Он знал, что нечто произошло, и пытался восстановить это в памяти, но безуспешно. Шок загасил его память. Может быть, когда-нибудь он вспомнил бы это, возможно, он вспомнил в последние минуты своей жизни, но не раньше. Не раньше.

– Этого же просто не бывает, Эйлин, – пробурчал Говард.

– Нет, бывает! – возразил я. – Мне известны два хороших примера. В одном случае человек так напился, что ничего не соображал. Он убил женщину, которую подцепил в баре. Задушил ее платком, который был на ней, заколотый красивой булавкой. Она привела его к себе домой, и что там случилось – не знаю. Но когда нашли ее труп и полиция поймала этого типа, то булавка эта находилась в его галстуке, а он не имел никакого понятия, где он ее взял.

– С Роджером этого не могло быть, – упорствовал Спенсер. – Он был не более ненормален, чем я.

– Он почти ничего не соображал, когда напивался, – сказал я.

– Я присутствовала при этом, – заявила Эйлин.

Я видела, как он это сделал.

Я усмехнулся. Наверно, это было подобие безрадостной усмешки.

– Теперь она нам все расскажет, – сказал я Говарду. – Слушайте внимательно! Теперь ей больше ничего не остается.

– Да, это верно, – горячо сказала Эйлин. – Речь пойдет о вещах, которых про врагов своих не пожелаешь рассказывать, а мне приходится говорить о собственном муже. Если придется рассказать об этом в зале суда, то у меня не будет друзей, Говард. Ваш любимый, уважаемый, великолепный автор, дающий большие доходы, будет выглядеть довольно гадко. Неистово эротичный на бумаге, скажете вы? Но о чем писал этот бедный дурень, то он и делал в собственной жизни! Я тайно наблюдала за ними обоими. Мне надо было стыдиться этого, но я не стыдилась. Я видела всю эту ужасную сцену. Тот очаровательный дом для гостей, который они использовали для своих любовных свиданий, стоял в отдалении, с собственным гаражом, со входом из боковой улочки-тупика, укрытый от взоров большими деревьями. У Роджера, наконец, наступил момент, когда он уже ни на что был не способен, – слишком много выпил. Он стал уходить от нее, но она вышла за ним из дома, ругаясь, совершенно голая, держа в руке какую-то статуэтку. У нее был такой омерзительный вид, что я даже не стала пытаться ее уговорить. Затем она попыталась ударить Роджера статуэткой. Вы мужчины и должны знать, как мужчину шокируют безобразные ругательства, которые он слышит от культурной с виду женщины. Роджер был пьян, и уже раньше у него бывали приступы агрессивного поведения, так случилось и на этот раз. Он вырвал из ее рук фигурку. Остальное можете себе представить.

– При этом все кругом должно быть в крови, – заметил я.

– В крови? – горько усмехнулась Эйлин, – Посмотрели бы вы на него, каким он приехал домой! Когда я пошла к своей машине, чтобы уехать оттуда, он стоял и смотрел на Сильвию. Потом он нагнулся, поднял ее на руки и понес в дом для гостей. Тогда я заметила, что шок его стал проходить. Примерно через час он вернулся домой, совершенно спокойный и немного уже протрезвевший. На лице его, на волосах и на пиджаке была кровь. Я притащила его в ванную, сняла с него одежду, вымыла его и уложила в постель. Потом я достала старый чемодан, засунула туда все окровавленные вещи и вымыла в ванной раковину и пол. Затем я намочила полотенце, вытерла им кровь с его машины и поставила ее в гараж. Роджер уснул, а я села в свою машину и поехала к Чатсвортской плотине. Можете себе представить, что я сделала там с чемоданом, полным окровавленных вещей. – Эйлин бросила на Спенсера быстрый взгляд и продолжала: – Когда я уехала, Роджер встал и выпил много виски. На следующее утро он совсем ничего не помнил. Он ни слова не сказал мне об этом и, судя по его поведению, страдал только от похмелья. Я ему тоже ничего не сказала.

– Он должен был заметить пропажу вещей, – сказал я.

Эйлин кивнула.

– Наверно, он их хватился когда-нибудь, но не говорил мне об этом. В тот день газеты были полны сообщениями об убийстве. Пол скрылся и потом застрелился в Мексике. Откуда мне было знать, что это так кончится? Роджер был моим мужем. Он совершил отвратительный поступок, но она тоже была отвратительное существо. И Роджер не сознавал того, что делал. Потом, так же внезапно, газеты перестали об этом писать. Должно быть, отец Линды предпринял кое-что в этом направлении. Конечно, Роджер читал газеты, но высказывал по этому делу замечания как посторонний наблюдатель, случайно узнавший обо всем.

– Неужели вы тогда не боялись? – спросил Спенсер.