Долина Холодного огня

– Ты нашёл время, чтобы выковать для неё меч? Пусть твои люди работают шустрее, у нас достаточно оружейников. Иначе у тебя не останется времени писать стихи.

Писать стихи? Рена с удивлением посмотрела на Тавиана. Она заметила, что у него странные глаза – тёмно-карие с маленькими золотистыми искорками.

– Над чем ты сейчас работаешь? – рискнула спросить она.

– Ах… – Тавиан отмахнулся. – Я пытаюсь записать, о чём поёт мой меч в бою. Ничего особенного.

– Не стесняйся, – поддразнил его Кано. – К чему скрывать, что работаешь над вторым большим сборником стихов и что пять стихов из первого выгравированы на твоём клинке?

Смутившись, Тавиан отрезал кинжалом корень маранты и сунул его в рот.

– Этот цикл ещё не закончен. Я никогда не читаю свои произведения, пока они не закончены. Плохая примета. – Он усмехнулся. – Если мне не везёт, мой меч потом несколько раундов поёт мне только издевательские куплеты.

Вульф не принимал участия в разговоре. Он ел молча, пристально оглядывая окрестности. И вдруг медленно произнёс:

– Сказать бы этим, из деревень, чтоб больше не приносили белью.

– Выгоняй тех, кого с ней видел, – приказал Кано. – У нас великая цель, и все должны жить исключительно ради неё. Этой отраве в лагере нет места.

Некоторое время молодые люди ели молча, погрузившись в размышления. Рена решила, что они обдумывают тот самый грандиозный план, и надеялась, что кто-то из них упомянет какие-нибудь подробности. Но её ждало разочарование. Разговор перешёл на другие темы: о погоде, когда ждать пополнения, какой выбрать пароль, какие задачи раздать новичкам, сколько стали потребуется и сколько её нужно будет привезти через горы.

Рена молча слушала и запоминала. На неё не обращали внимания. «Зачем он привёл меня сюда?» – думала она. Девушка постепенно начинала чувствовать себя лишней. Наконец, она решила задать вопрос. Ведь обычный вопрос – это не наглость и не дерзость?

– Зачем меня позвали? – спросила она, когда разговор на мгновение прервался.

Кано не удивился. Казалось, он почти ждал этих слов.

– Мне нравится, когда люди думают своей головой, а потом набираются смелости и задают вопросы, – сказал он.

Их взгляды встретились, и Рене вдруг стало трудно дышать.

– Знаешь, Элени, в сущности, я устал от того, что люди мне поклоняются, – сказал Кано, ткнув в костёр веткой с дерева феникса. – Все они гордые и свободные люди Гильдии Огня, и всё же никто из них не смеет и слова сказать мне поперёк. Иногда я думаю, что это чертовски стыдно.

Рена прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Он знал её имя, значит, расспрашивал о ней. Вот только Пророк не знал, что она рождена среди людей земли, – и воспитанная этой якобы слабой гильдией оказалась сильнее всех в его лагере. Или он считал иначе?

– Но почему бы не рассказать людям, как нужно себя вести? – спросила Рена. – Разве им когда-нибудь объясняли, что задавать вопросы или не соглашаться – нормально?

– Никогда этого не делал и не буду. Бунтарский дух идёт изнутри, и, если он не может заявить о себе без посторонней помощи, значит, он просто недостаточно силён.

– Можно, конечно, посмотреть на это и с другой стороны. – Рена пожала плечами.

– И тем более удивительно, что такая малышка, начинающий ювелир, умудряется задавать вопросы, – сказал Кано.

На Рену накатила волна страха. Неужели он что-то заподозрил? Сейчас начнёт выяснять, что она говорила о своём прошлом?

– Э-э, у меня просто… Я…

Договаривать ей не пришлось. К обедающим подбежал взволнованный мальчик. Он так спешил, что чуть не споткнулся о крючки палаток.

– На тренировке с мечом одного из бойцов ранили! Много крови. Вы можете прийти, мастер?

К удивлению Рены, поднялся не Пророк, а Вульф. Он зашёл в одну из палаток, достал свёрток и, широко шагая, последовал за мальчиком.

Рена вопросительно посмотрела на Тавиана. Тот кивнул.

– Он наш целитель, и очень хороший. Если кто заболевает, то первым делом идут к Вульфу.

– Где он всему научился?

– Мы мало что о нём знаем, – вмешался Кано. Помолчав, Пророк в задумчивости соединил кончики пальцев. – Можем только предполагать, что в молодости он был учеником мастера-целителя. Но он об этом не говорит. Вероятно, в те зимы он пережил что-то ужасное.

Огонь почти погас. Ни слова не говоря, сзади появилась одна из проверенных последовательниц Пророка и застыла в ожидании чего-то. Кано кивнул ей, потом Рене, и девушка поняла, что «аудиенция», или как там это называется, закончилась.

Когда она вернулась в палатку и бросилась на свою циновку, в голове у неё не было ни одной ясной мысли. И только немного успокоившись, она поняла причину охватившего её смятения: Кано и Тавиан отнеслись к ней с симпатией. И даже Вульф оказался не таким тупым амбалом, каким она его считала.

Но это было невозможно, этого не могло быть! Они замышляли ужасное!

«Я должна выяснить, что они затевают», – сказала она себе. Рена усилием воли заставила себя забыть о том, каково это – сидеть рядом с Кано.