Долина папоротников

 – Вы говорили, что ваши корни в Уэльсе, однако я и не предполагала, что мы свидимся столь скоро, – отозвалась Лиззи, не в силах скрыть радости от встречи с прежним знакомым. Он был весточкой из ее прежней жизни, приятным приветом... Лишь одно ее огорчало: – Мне жаль, что недоразумение с ключом послужило вашему конфликту с капитаном. Вы были столь привязаны друг ко другу, ваша дружба казалась нерушимой.

 – Боюсь, мисс Хэмптон, нет ничего вечного на этой земли, – философски отозвался лейтенант Джексон. И едва ли успел исправиться, как голос с нижней ступеньки лестницы произнес:

 – «Миссис Аддингтон», если вам будет угодно. И прошу впредь этого не забывать!

Сказано это было с явным укором, притом таким ледяным тоном, что Джексон даже смутился.

 – Аддингтон, – пролепетал он, – рад нашей встрече.

 – Хотелось бы откликнуться тем же.

Неучтивость супруга поразила Лиззи до глубины души, краска стыда горячей волной прошлась по всему ее телу... И, пока она в онемении глядела на него, Аддингтон подхватил ее под руку и поволок прочь по коридору. Лишь оказавшись в комнате один на один, Лиззи сумела возмутиться:

 – Что вы себе позволяете, скажите на милость? Ведете себя, как неотесанный мужлан. Как... как...

Верного слова никак не находилось, и Аддингтон заботливо подсказал:

 – Грязная скотина? Мерзкое животное? Бессовестная свинья? Выбирайте любое из оскорблений, однако никогда, – он сграбастал ее за локоть и посмотрел прямо в глаза, – слышите, никогда не заговаривайте более с этим мужчиной.

Что он вообще себе позволяет?

Элизабет возмутилась:

 – Вы не имеете права запрещать мне такое. Лейтенант Джексон – мой старый знакомец, и я не намерена отказывать ему от дома в угоду вашему ревнивому самодурству.

 – Ревнивому самодурству? – повторил Аддингтон не без сарказма. Хотел добавить что-то другое, однако произнес: – Впрочем, думайте, как хотите. Однако с Джексоном более не заговаривайте...

 – И не подумаю слушаться, – Лиззи замотала головой, – меня, в отличии от вас, учили манерам.

 – Меня, в отличии от вас, Элиза, – повторил ее супруг, – учили не менее важным вещам: «Жена да убоится мужа своего».

 – Однако вы упустили самое главное, – парировала она, – «Так каждый из вас да любит жену свою, как самого себя».

С этими словами она отворотилась к зеркалу, в надежде избавиться от неприятного собеседника, однако Аддингтон не уходил. И пусть Лиззи очень хотелось подсмотреть, чем он там, собственно, занят – не позволяла уязвленная гордость. А вскоре явился слуга с приглашением к ужину...

 – Ужин готов, – произнес Аддингтон как ни в чем ни бывало. – Прекратите изображать пустую занятость и пойдемте к столу.

Элизабет отозвалась:

 – Я вовсе не голодна. Ужинайте сами!

 – Ничего более детского и ожидать было нечего. – Насмешка Аддингтона жалила, словно пчелиное жало. Лиззи стиснула кулаки, а он добавил с порога: – Пожелал бы вам доброй ночи, да не уверен, что голодный желудок способствует доброму сну. И посему приятно оставаться, дорогая!

Он вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, и Лиззи ударила по туалетному столику кулаком... Скривилась от боли, и, припомнив каждое из подсказанных Аддингтоном оскорблений, послала их ему вслед тихим шепотом (ругаться вслух было бы слишком неприлично), в чем и нашла своеобразную отдушину.

Явившаяся вскорости Джейн помогла ей снять платье и перешла к волосам... Каждый раз, как она касалась ее волос, девушка вспоминала вечер после свадьбы: «У вас красивые волосы, мэм. Уверена, они понравятся вашему мужу!» Кажется, Аддингтону ничего в ней не нравилось: его насмешки следовали одна за другой, казалось, ему доставляло удовольствие выставлять ее полной дурочкой.

 – Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете? – осведомилась вдруг горничная, продолжая водить щеткой по ее волосам. – Никакого недомогания... женских болей... Вас не тошнит по утрам?

Лиззи, думавшая о другом, в недоумении глянула на служанку.

 – Ничего такого. Зачем ты спрашиваешь?

Джейн пожала плечами.

 – Я подумала, – смутилась она, – мистер Аддингтон и вы... Обычно после такого... Извините, если ошиблась!

Элизабет отчего-то покраснела. Собственная горничная знала о браке больше нее! Хоть Лиззи и была благодарна судьбе за первую несостоявшуюся брачную ночь, сам факт ее отсутствия... и наличие здорового любопытства заставляли сердце сжиматься от мысли о том, что ждет ее в новом доме.

Свершится ли там это ужасное, на что намекала тетушка? И будет ли оно в действительности настолько ужасным... Лиззи желала и не желала одновременно получить ответы на мучившие себя вопросы.

 – Ой, листок в волосах! – воскликнула Джейн, вычесывая нечто из волос хозяйки. И вдруг потемнела лицом...

 – В чем дело?

 – Папоротник. Это листок папоротника, – прошептала она.

 – Откуда он в моих волосах? – удивилась Лиззи.

И Джейн отозвалась:

 – Там вдоль дороги было много таких кустов...

Лиззи мгновенно поняла, что говорит она именно о стоянке в лесу. Припомнила нечто пугающее за спиной и голос, нашептывающий на ухо...

Решила оборвать эти мысли словами: