Долина папоротников

Элизабет поглядела на мужа, погруженного в чтение трактата некоего Иоганна Якоба Валльгаузена «Kriegskunst zu Pferdt“, и устыдилась томику стихов, который сама выбрала в дорогу. Она, в отличие от Аддингтона, посредственно владела французским да под руководством отца выучилась читать на греческом. Гувернантки в их доме не задерживались, и не потому, что Лиззи была плохой ученицей: ни одна не казалась отцу достаточно пригодной для ее обучения. Большую часть знаний она почерпнула из их совместных уроков в отцовском кабинете: чуть-чуть математики и географии, много больше истории и философии древнего Рима. Отсутствие систематических знаний сказывалось не только на ее общем образовании, но и на характере в целом: Лиззи не терпела того, что казалось ей неинтересным. Легко утомлялась от всего посредственного и верила учениям стоиков, почитавших человека за его спокойствие духа и свободу от страстей.

Ни тем, ни другим она похвастаться не могла, и это огорчало ее непрестанно.

 – Как долго еще до Кестелтона? – осведомилась она, перестав делать вид, что погружена в стансы ныне скандального Байрона. – Разве мы не должны были добраться до него еще около часа назад?

Аддингтон заложил страницы пальцем, поглядел на нее так, словно позабыл, что она вовсе находится в экипаже.

 – Мост через Ди нуждается в ремонте, я посчитал своим долгом оградить нас от возможного риска.

Лиззи вспомнила, что Аддингтон упоминал об этом в их прошлую остановку, о чем она совершенно забыла. Слишком много сторонних мыслей в голове. Слишком взвинчены ее нервы…

 – Если желаете, можем выйти размять ноги, – предложил мужчина, и Лиззи кивнула, даже несмотря на то, что хотела, как можно скорее добраться до места.

Аддингтон постучал тростью в стенку экипажа, тот тотчас замедлил ход и вскоре остановился. Дверца распахнулась, и девушку обдало морозным мороком. Аддингтон помог ей выбраться наружу.

 – Поезжайте вперед и ждите нас за поворотом, – велел он кучеру, а сам выставил руку, чтобы Лиззи было удобнее ухватиться за нее. Она не преминула так и поступить: уж слишком пугающим оказалось место прогулки. Темные кроны деревьев подступали со всех сторон, нависали над едва разъезженной дорогой, казалось, таили в себе скрытое зло, дыхание которого холодком пробегало по коже.

Лиззи пожалела, что не воспротивилась этой прогулке. Уж лучше бы потерпела еще чуть-чуть...

 – Как вы себя чувствуете? – поинтересовался супруг, едва отъехала карета. – Вас более не мутит?

 – Спасибо, сейчас относительно лучше, разве что ноги онемели от долгого сидения. Скорее бы до места добраться!

 – Доберемся, Элиза, непременно доберемся. Осталось совсем немного...

Мужчина чуть стиснул ее запястье, и девушка почувствовала благодарность за это участие. Быть может, не такой он бесчувственный чурбан, как ей прежде казалось. Быть может, им даже удастся найти общий язык... как-то ужиться, не возненавидев друг друга. Только бы избавиться от этих жутких очков... Придать ему вид нормального человека.

 – Простите меня за тот вечер, – в смущении пролепетала она, имея в виду свою брачную ночь. – Сама не понимаю, как так получилось.

Аддингтон улыбнулся, чуть снисходительно, с толикой насмешливости.

 – Полагаю, мой военный рассказ оказался несколько убаюкивающим, как и порция доброго коньяка, отпитая из фляжки. Вам не о чем беспокоиться!

Его слова смутили девушку еще больше, ей захотелось отстраниться от Аддингтона, дистанцироваться от его насмешки над ней, выраженной в изгибе красивых губ. Она непроизвольно дернулась, однако он держал крепко, и Лиззи не удалось высвободиться.

 – Вы насмехаетесь надо мной? – спросила она с обидой в голосе. – Похоже, вам доставляет удовольствие делать это.

Аддингтон отозвался:

 – Отнюдь, Элиза: у меня и в мыслях не было оскорбить вас насмешкой, однако, если ситуация забавна, я нахожу необходимым сдобрить ее улыбкой.

 – Улыбкой, которая при наличии спрятанных глаз, кажется оскорбительной, – не сдержалась она от колкости.

И Аддингтон посерьезнел, даже остановился, чтобы посмотреть на нее.

 – Мне известно, каково ваше отношение к моему внешнему виду, – произнес он. – Помнится, вы уже высказывались на этот счет. И мне хотелось бы прояснить этот вопрос, коли ваш отец не сделал этого прежде, и объяснить наличие очков.

Лиззи поджала губы.

 – Отец ничего об этом не говорил.