Долина папоротников

 – А что, мне всегда нравились папоротники. – И удивилась, когда горничная одарила ее по-настоящему испуганным взглядом.

Допытываться о причинах она не стала: Джейн, эта хрупкая эльфоподобная девица, навязанная ей новой семьей, все еще не стала подругой для нее. Да и станет ли когда... Было в ней что-то эдакое, непроизвольно отталкивающее. Лиззи обрадовалась ее уходу и возможности побыть одной... В последний раз взглянула на увядший листок папоротника и залезла под одеяло. Уснула, едва коснувшись головой подушки...

… И проснулась со взмокшими волосами. В полной темноте... Под звук щелкнувшего замка.

 – Джейн? – позвала она тихим голосом. – Джейн?

Лунный свет прочерчивал световую дорожку от окна до матраца служанки, и Лиззи видела, что ее нет на месте. Куда она могла выйти? Зачем? Она провела руками по волосам, лицу, коснулась затвердевших сосков и разом припомнила виденный сон: крепкие руки, обнимающие себя со спины, тихий голос, нашептывающий на ушко, и чувства, которые она при этом испытывала: смесь страха и неведомого доселе удовольствия. Удивительное, кружащее голову сочетание, сладкой истомой разливавшееся по животу... И Лиззи снова прикоснулась к своему телу. Сделала то, что прежде ни за что бы себе не позволила, что почиталось постыдным в любом из постулатов благовоспитанной девицы.

Переступила неведомую черту между ребенком и взрослой женщиной... И пока лежала под впечатлением от странного сна, силясь закрыть глаза и снова забыться сном, все ждала, что Джейн вернется на свой матрац... Но этого так и не произошло.

 16 глава

 – Мэм, пора просыпаться! Хозяин велел собираться в дорогу. – Джейн, свежая и румяная, стояла у ее постели с кувшином в руках. – Я приготовила воды для умывания и достала шерстяную накидку. День обещает быть ветреным!

 – Благодарю, Джейн, – отозвалась Лиззи, исподволь изучая служанку. Вылезла из постели и принялась умываться. Та стояла с полотенцем в руках, и Лиззи не удержалась: – Я просыпалась посреди ночи и заметила, что тебя не было в комнате. Надеюсь, ничего не случилось? – спросила она и обернулась, принимая полотенце из ее рук. Только потому и сумела заметить секундное замешательство во взгляде служанки, вспышку испуга, паники.

 – У меня прихватило живот, – ответила та. – Я думала выспросить лекарств у хозяйки, однако она ничем не могла мне помочь.

Элизабет изобразила сочувствие.

 – Надеюсь, сейчас тебе лучше? Ты вовсе не кажешься больной.

 – Я выпила немного молока, и хворь отступила. Благодарю, миссис Аддингтон!

Элизабет ей не поверила: ни ее на удивление спокойному голосу, ни ловким рукам, затягивающим шнуровку корсета, ни кроткой улыбке, обращенной на себя, – ничто, кроме секундного замешательства, замеченного ей ранее, не выдавало обмана служанки.

И это по-настоящему настораживало...

Зачем она солгала? Что скрывала?

Мысли об этом пришлось отложить на время: девушка припомнила встречу с Джексоном и очень надеялась свидеться с ним перед отъездом, попросить прощение за оскорбительное поведение мужа. Однако, как бы сильно она этого ни желала, встреча так и не состоялась... Молодой человек, должно быть, еще спал (рассвет только занимался), писать же ему она не могла.

С тяжелым сердцем покинула Лиззи гостиницу и заняла место в экипаже... Поэзия, и прежде утратившая для нее интерес, сейчас и вовсе была позабыта: она сидела, уставившись в окно на проплывающие мимо пейзажи, и их холмистая монотонность убаюкивала ее. Равнины ее родного Хартфордшира, бескрайние вересковые пустоши здесь отступили, сменившись горными кряжами на горизонте и вьющейся средь поросших травою холмов ленты дороги. Все было новым, все было другим...

 – Вы любите море? – нарушил тишину Аддингтон и поглядел на жену.

 – Полагаю, что да, – отозвалась она в ленивой задумчивости. – Мы дважды ездили в Брайтон дышать целебным морским воздухом, и оба раза я восхищалась пейзажем.

Мужчина чуть улыбнулся, как делал это довольно часто.

 – Поверьте, такого моря, как здесь, в Брайтоне не найти, – заметил он несколько ностальгически. – Море – оно ведь живое, дышащее, способное говорить с нами на своем особенном языке, и понять его можно только в тиши, с глазу на глаз, если хотите, там, где уста досужего отдыхающего не смущает наш слух своими нескромными дифирамбами.

Лиззи было в новинку слышать такое: все ее близкие и друзья родились и выросли в Хартфордшире посреди полей и лесов, море казалось им праздной забавой летнего времени, приятной интермедией посреди жизненной суеты, и уж точно никто и никогда не говорил о нем столь вдохновенно. Как бы описывая живого человека...

 – Вы любите море, – констатировала Элизабет. – Именно потому, полагаю, и купили поместье на берегу?

Аддингтон подтвердил:

 – Вы правильно угадали: море в моей крови, мы едва ли способны разлучиться. – Добавил через мгновение: – Уверен, и вам оно придется по душе. Вы с ним во многом похожи... Та же экспрессия, те же порывы.