Долина папоротников

Лиззи впервые отвела глаза от супруга и Джейн, поглядела Альвине в глаза:

 – Очередная валлийская легенда? – спросила она чуть насмешливо.

Старуха пожала плечами:

 – Так женщины говорили, я лишь повторяю услышанное. Легенда же гласит, что коли в ночь летнего солнцестояния найти в лесу папоротник женский и посидеть у него, не шевелясь под плотною тканью, то можно познать все тайны лечебных трав, вникнуть в саму их суть. Мол, пробежит мимо тебя каждая из них и о свойствах своих лечебных прошепчет...

 – И вы полагаете, бывшая хозяйка именно так и поступила? Ходила в лес с травами разговаривать?

Альвина, видимо оскорбленная ее недоверием к старым легендам, молвила только:

 – Легенды они ведь не лгут. Да и мертвые насмешек не любят... – И, не добавив более ни слова, проверила проделанную Джейн работу и увлекла ее за собой, оставив супругов наедине.

Лиззи забралась под одеяло, неловко прильнула к мужскому плечу, вопросила:

 – Тебе уже лучше?

 – С тобою рядом я словно другой человек.

Она улыбнулась:

 – Все так переменилось... – и снова поглядела на рану у Аддингтона на плече.

Он не мог этого не заметить, однако все-таки промолчал, а Лиззи долго-долго глядела на нее в темноте. Пока не уснула...

… И не увидела сон. Себя в старой башне, в одной из пустующих комнат, лежащей под бархатным балдахином, изнемогающей от жары. Окна распахнуты, ветерок играет ажурными занавесками... Свеча почти догорела в ночи. И вдруг этот звук: скрежет по камню, громкое, сиплое дыхание... Она бы хотела подняться, да тело не поддается, тяжелое, словно свинец, оно едва ли способно и пальцем пошевелить. Не то чтобы спрятаться... Скрыться. От этого нечто, пугающего до дрожи... Подвижны только глаза. Распахнутые от страха, они наблюдают за тем, как нечто проскальзывает в окно, крадется на полусогнутых лапах-ногах, нависает над ней мохнатым, полузвериным телом...

Глядит человеческими глазами.

И вдруг произносит:

 – Легенды они ведь не лгут, Элиза. Им верить нужно... А ты не поверила. Оберега не сберегла! – И проводит шершавым языком по ее щеке. – Быть тебе потому волчьей невестой. – Голубые глаза глядят прямо в душу. Так близко, что можно в зрачок заглянуть... – Оросить своей кровью белые простыни, – он касается лапой ее бедра, ведет по нему все выше и выше. – Даровать Раглану наследника, Бродерика по крови и духу. Хочешь ли этого, Лиззи? – Теперь он ведет языком по ее телу, касается там, где никто не касался. И мнится ей, что это не оборотень больше – сам Аддингтон шепчет: – Не бойся, я буду нежен, Элиза. Доверься мне, милая! Будет немного больно...

И вдруг это нечто вторгается в ее тело, рычит и стонет... Мохнатая морда брызжет слюной. И Лиззи, исполненная боли и ужаса, кричит и бьется под ним...

… Просыпается с тихим вскриком. Глядит невидящими глазами... Не сразу отличает одно от другого: реальность от вымысла, сон от яви. Сердце колотится, как безумное, тело кажется оскверненным. Она касается своего живота и явственно вспоминает слышанные слова: «Даровать Раглану наследника...», «Оросить своей кровью белые простыни...».

Аддингтон все еще спал, ничуть не похожий на страшного зверя из сна, он все-таки сделал с ней это... Ворвался в лоно, излился семенем. А ведь она не была даже уверена, верит ли старым легендам... Что, если они не лгут?! Что, если Аддингтон обращен и ей надлежит даровать старому замку проклятого младенца?!

Лиззи поднялась с постели и, все еще под впечатлением от жуткого сна, выскочила из комнаты и побежала по замковым переходам. Едва ли заметила, как оказалась у ведьмовской каморки Альвины, а ворвавшись в нее, принялась рыскать по полкам, выхватывая глазами кое-как нацарапанные надписи.

«От сглаза», «От горла», «От завалков», «От грешной болезни»...

И совсем ничего от нежеланной...

 – Что вы здесь делаете, скажите на милость? – грозный голос Альвины заставил Элизабет замереть в странной позе. С одним из флаконов в руках... Сгорбленной. С перекошенным ужасом лицом...

 – Ищу кое-что.

 – Что же, уж объясните? – И несколько смягчившись: – А коли нуждаетесь в чем-то, могли и спросить. Я завсегда помогу... – Старуха коснулась флакона, зажатого в пальцах хозяйки. – А это вам лучше отдать: оно мужскую немощь излечивает, хозяину, полагаю, такое пока ни к чему.

Лиззи разжала пальцы, флакон вывалился из рук, да и сама она словно подломилась: рухнула на старый матрац и разрыдалась.

Альвина, к нежностям никак не приученная, неловко похлопала девушку по спине. Смущенная на свой особенный лад, не без строгости вопросила:

 – И что это вы разнюнились, как дитяте? Аль вас хозяин обидел чем? Так все то пустое, стерпится-слюбится...

Лиззи и прорыдала:

 – Мне сон жуткий приснился. Такой, что мороз по коже... – И отняла от лица руки, поглядела на собеседницу большими, полными слез глазами: – Привиделось мне, как к леди Мелинде оборотень пробрался... Через окно, прямиком в спальню. И он... это жуткое существо, – голос Элизы прервался, дрогнул от страшного воспоминания, – набросился на нее. Шептал всякое непотребное... И все это как бы я... словно меня он касался и мной... овладел.