Doll Хаус. Собиратель кукол

Окно было приоткрыто, и занавеска развевалась на ветру. Какой это этаж? Вроде бы двенадцатый. Нужно было только добраться до окна, открыть створку и отправить свое никчемное тело в полет. Осталось бы только соскоблить с асфальта то, что осталось, сложить в деревянный ящик и отправить на два метра под землю.

— Ты в порядке? — спрашивает Кэтрин сонным голосом.

— Да, я в полном порядке, — говорю на автомате, хотя внутри все кричит об обратном.

Я уже не я.

Она встала, подошла ко мне и аккуратно присела на край койки, стараясь не потревожить мою искалеченную ногу.

— Опять бессонница? — Она взяла меня за руку.

— Кэти, иди домой. Нет смысла ночевать здесь.

— Я не хочу тебя оставлять, — ответила жена, словно подозревая о моих мыслях.

— Я буду в порядке.

— Все наладится, — пообещала Кэтрин. — Главное, что ты жив. Если бы ты умер в ту ночь, я бы последовала вслед за тобой.

Слова Кэтрин разнесли мой блестящий план вдребезги. Я не мог смалодушничать и уйти, оставив ее один на один с горем.

Я не знаю, что бы со мной стало, если бы не поддержка Кэтрин. И не уверен, что выздоровел бы, если в моей жизни не появилась Бэт. Я снова и снова воспроизвожу в памяти день нашей первой встречи.

Итак, отлеживаюсь я после очередной операции. Я давно потерял счет, сколько раз мне уже ломали кости и собирали их заново с помощью железной конструкции, похожей на ловушку из фильма «Пила».

Моим единственным интересом по-прежнему остается жалость к себе. Карьере конец, и я калека на всю оставшуюся жизнь: в лучшем случае просто хромым, в худшем — одноногим инвалидом. Кэтрин пока рядом, но наш брак, так или иначе, рухнет под грузом проблем.

Неожиданно в палату влетает молодая женщина в белом халате, сдергивает с меня одеяло и заявляет:

— Офицер Малленс, сегодня у нас прогулка по плану.

Прогулка? Я смотрю на нее во все глаза. Я до туалета доковылять не могу, а дамочка бредит про какие-то прогулки!

— Я, кстати, Бэт, ваш физиотерапевт, — представляется она мимоходом. — Я с вас живьем не слезу, пока вы не пробежите кросс. За сколько раньше три километра пробегали?

Живьем не слезу. Пророческие слова.

— За двенадцать с половиной, — отвечаю я восхищенный и ошарашенный ее наглостью и напором.

— Неплохо. Теперь будете пробегать за четырнадцать, — подмигивает мне.

Я смотрю на нее, как на умалишенную, а рыжуха только улыбается и что-то пишет в блокноте.

— Слушайте, без обид, но не стоит тратить на меня силы. — Я надеюсь отослать ее побыстрее и опять погрузиться в созерцание стен и потолка.

Она садится на край кровати и убирает одеяло подальше, вынуждая меня смотреть на растерзанную ногу, из которой торчат металлические спицы.

— Предлагаете списать вас в утиль?

— Не знаю, — отвечаю и отворачиваюсь.

— Послушайте меня, детектив Малленс, вы можете сколько угодно упиваться жалостью к себе, но я не собираюсь идти у вас на поводу, потому что точно знаю, что вас можно поставить на ноги и вернуть в строй! Мы, конечно, можем прободаться немного, но я бы на вашем месте направила все силы на борьбу за себя.

И что-то было такое в ее глазах и словах, что меня по-хорошему разозлило.

— Черт с вами доктор! Только зовите меня Фрэном.

— Без проблем, Фрэн.

Бэт раскрывает занавески, и я зажмуриваюсь от яркого солнечного света, что хлынул в палату. Она приносит ходунки и ставит их рядом с кроватью. Протягивает мне руку, и я хватаюсь за нее, как утопающий хватается за соломинку. Тонкая ладошка, но в ней столько силы, что я чувствую, как ток бежит по пальцам.

Бэт тащит меня с силой локомотива. Помогает сесть и спустить ноги на пол. Я слышу мерзкий лязг и чувствую, как ходят кости.

— Курите? — спрашивает, протягивая мне портсигар.

— Мне запрещают. Легкое прострелено.

— Задето по касательной, — поправляет она. — Я разрешаю, но только, если будем гулять каждый день.

Она засовывает сигарету в рот, подкуривает ее и протягивает мне. На фильтре следы красной помады. Я затягиваюсь, так глубоко, что голова начинает кружиться. Вкус никотина на мгновение возвращает меня в нормальную жизнь.

Бет снова прикуривает, и мы просто сидим на кровати и дымим. Она время от времени скашивает на меня глаза. Я кожей чувствую сканирующий взгляд. Делает вид, что знает меня от и до, но на самом деле пытается понять, что я за пациент.

Тушит окурок в пластиковой упаковке от пудинга и, вскочив на ноги, выдает:

— Сейчас избавлюсь от лишнего и помогу вам встать!

Она снимает халат, под которым обнаруживается что-то типа формы для йоги. Обтягивающий черный нейлон, что позволяет оценить почти идеальную спортивную фигуру. Облизываю пересохшие губы. Я не был с женщиной целую вечность, и только сейчас осознал, как соскучился по моментам близости, по прикосновениям к теплой коже.

— Если я встану, эта хрень разлетится, — предупреждаю я.

— Эта хрень, как вы выражаетесь, гораздо крепче, чем кажется. Давайте, Фрэн, будьте мужиком! Придется попотеть, если хотите обратно значок и нормальную жизнь!

Она придерживает меня за предплечье, и я медленно поднимаюсь, понемногу перенося вес тела на ноги. Колени предательски дрожат, а кости пронзает боль.