Дом алфавита

— И еще кое-что, фрау Биллингер. Мне бы очень хотелось, чтобы она не убежала сразу же, как только увидит, что Эриха Блуменфельда забрали на выходные. Пусть кто-нибудь из медсестер купит пирожных. Я оплачу. Угостите ее чаем, а мы постараемся приехать как можно скорее. Только не забудьте сразу же позвонить, когда она придет.

— Ух! — Радость фрау Биллингер была заметна даже по телефону. — Как интересно. Люблю пирожные и секреты.

Глава 51

Разговор, если его можно так назвать, вышел короткий. Осторожно подняв голову, Герхарт перестал считать и посмотрел на Андреа. Морщась, она стояла посреди гостиной. Очевидно, ее застали врасплох. Редкий случай. В молодости она была бдительнее. Она громко выругалась. Герхарт вжался в спинку стула.

Кое-кто за это поплатится.

— Чертова сука! — послышался ее крик. На мгновение ее фигура скрылась за двойными дверьми. — Вот сука чертова! — раздалось снова.

Потом наступила тишина, и Герхарт опять принялся считать гипсовые розетки на штукатурке. Вскоре Андреа, надев тапочки, спокойно вошла в гостиную, взяла Герхарта под руку и увела на кухню.

Он тихо сидел под люстрой и слушал недовольное бормотание, пока не вернулся ее муж. Взгляд Герхарта расплылся. Он пытался пропускать через себя поток слов, не замечая их.

— Арно фон дер Лейен! Я его видел! — чуть ли не кричал Штих. — Ну и ну! Как Ланкау и рассказывал, говорил он по-английски. Вот это да! Я чуть в обморок не упал, когда он представился Брайаном Андервудом Скоттом. Этого даже Ланкау не знает. Вот так имя!

Штих хотел было засмеяться, но сдержался и прокашлялся.

— Придурок! Что тут еще скажешь! Брайан Андервуд Скотт!

Вдруг Штих замолчал, изменился в лице и заговорил тише — слышно его было плохо.

— Мы поговорили. Он сказал: «Excuse me», даже не догадываясь, кто я такой.

Он нежно потрепал жену по щеке:

— Андреа, он не знал, кто я такой! Храни тебя Бог! Ты же уговорила меня изменить внешность! Да, слыхала бы ты его!

Он сел, снова прокашлялся и запыхтел от напряжения — и от нахлынувших эмоций, и после подъема в квартиру по лестнице.

— Андреа, мы с ним договорились встретиться меньше чем через два часа. — Он улыбнулся ей. — Он думает, что придет к нам на ужин. В половину девятого мы встречаемся на Ленгенхардштрассе, четырнадцать. Бог его знает, кто там живет.

Засмеявшись, он снял один ботинок.

— Этого Арно фон дер Лейен никогда не узнает. Мы с тобой об этом позаботимся — правда, Андреа? Я ему посоветовал идти через Штадтгартен.

— Она звонила.

Осторожно проговорив это, Андреа чуть отступила — так, чтобы между ней и ее мужем сидел Герхарт Пойкерт. Выронив второй ботинок, Петер Штих посмотрел ей прямо в глаза:

— Петра Вагнер?

Открыв глаза, Герхарт стал недоуменно оглядываться, пока не заметил горошины на фартуке Андреа. Начав под кармашком, он стал терпеливо их пересчитывать — слева направо, сверху вниз. Взгляд Герхарта скользил с одной горошины на другую.

— Да, она звонила десять минут назад, спрашивала тебя.

— И…

— И бросила трубку, когда я сказала, что тебя нет дома.

— Идиотка! — рявкнул он, хватая только что снятый ботинок. — Какая же ты идиотка!

Пытаясь отодвинуться назад, Андреа наткнулась поясницей на край кухонного стола. Для Герхарта горошины съехали. Порой Штих бил очень хлестко. Когда их с женой взгляды встретились, он замер, а затем опустил руку.

— Дура, ты ведь знаешь, что Крёнер ее ищет!

Даже если бы Герхарт Пойкерт был начеку, он не смог бы увернуться от удара Штиха. Ботинок был старым, на нем много раз меняли подметки. И тяжелым, а висок Герхарта — совсем голым. На мгновение у него потемнело в глазах. Когда он пришел в себя, стоящий над ним человек продолжал его лупить.

— Это все ты виноват! — проорал он и снова ударил. — Ты и твой проклятый английский пес! «Excuse me, excuse me!» Неприятностей он нам не добавит. Их нам и с тобой хватает!

Ударив в последний раз, он уронил ботинок и вышел из кухни. Забившаяся в угол Андреа взяла пару чашек и пошла в гостиную, будто ничего и не произошло. Герхарт неподвижно лежал, опираясь затылком о дверцу шкафа, не дотрагиваясь до места удара. Он подергал сначала одной лодыжкой, затем другой и стал медленно напрягать все мышцы тела, одну за другой. Когда Андреа вернулась за кофе, она неразборчиво что-то пробормотала и, проходя мимо, раздраженно пнула его ногу. Едва осознав боль, он ошарашенно перевел на нее взгляд.

Потом его надолго оставили в покое. В отчаянной попытке привести мысли в порядок он снова решил что-нибудь посчитать. Друг за другом непрерывно накатывали внезапные мысли и странные эмоции — внутри у него все кипело. Сначала — ощущения. Все вокруг возбужденные и раздраженные. Крёнер ушел — он избавится от Петры. А потом — имена. Арно фон дер Лейен, Брайан Андервуд Скотт и снова Петра.