Дом для внука

— Необходимость заставляет. — Мэлор открыл желтую коробку «Золотого руна» и стал набивать табаком голову Мефистофеля. По купе поплыл приятный медвяный аромат. — Мировые запасы нефти сейчас оцениваются в пятьдесят миллиардов тонн. Ежегодно добывается около одного миллиарда. Угля больше, но и его запасы ограничены. А потребление с каждым годом увеличивается. На душу населения мы потребляем одну тысячу четыреста кило условного топлива в год. В среднем. А в Африке приходится лишь триста кило, в то время как в США расходуют семь тысяч восемьсот кило на человека. Следовательно, рост потребления энергии будет продолжаться. Никакие социальные революции, разумеется, добавочной энергией не обеспечат, могут только перераспределить ее. Обеспечит наука и техника. Основным источником энергии станет атомная. Один килограмм дейтерия эквивалентен двум тысячам тонн угля, запасы урана оцениваются в два миллиона тонн. Кроме того, мы имеем около трех миллиардов тонн тория. И наконец, у нас хватит воды морей и океанов.

— Все подсчитано! — Балагуров улыбнулся. — Воду будете жечь?

— Воду. — Мэлор пососал незажженную трубку. — Проблема овладения термоядерным синтезом, грубо говоря, сводится к этому. Сырьем будущих термоядерных реакторов станет дейтерий — тяжелый водород, а он содержится в любой воде. Извлечение дейтерия для нас не проблема, уж сейчас его производят. Реакция ядерного синтеза сопровождается выделением такого количества энергии, что даже ничтожное количество дейтерия в воде делает ее во много раз более энергоемким топливом, чем, например, мазут. Один литр воды в этом случае эквивалентен тремстам литрам лучшего бензина. Мы сможем обеспечить любые потребности человечества в энергии.

— Здорово! — сказал с восторгом Мязгут.

— Да-а, — вздохнул мечтательно Балагуров. — Вот бы дожить до этого времени, посмотреть бы…

— Вероятно, и люди тогда изменятся, их психология, — предположил Градов-Моросинский. — Ведь если все материальные потребности удовлетворены, то духовные, знаете ли, крупнее станут. А? Курепчиков, сидевший с краешку, смущенно прокашлялся.

— Вы извините, Мэлор Романович, — сказал он, потупясь, — но я не понял насчет нового технологического уровня. Вы ведь не об этом говорили.

— Как не об этом! — выскочил вперед Мязгут. — Вода в триста раз лучше бензина — как не об этом! Ну, ты даешь, корреспондент!

Мэлор внимательно посмотрел на Курепчикова, самого робкого и незаметного своего попутчика, одарил приветливой улыбкой.

— Вы правы, — сказал он. — Речь действительно шла лишь о замене одного вида топлива другим, а технология получения энергии остается прежней, дедовской: реактор можно сравнить с паровозной топкой, тепловая энергия превращается в механическую посредством турбины, турбина придает вращение ротору генератора, и мы получаем энергию электрическую. То есть те же этапы, посредники, потери при этом. Но, говоря о термоядерном синтезе, я имел в виду прямое преобразование ядерной энергии в электрическую, без всяких посредников, вроде тепловой и механической энергии с их генераторами и котлами. Штучка вот таких размеров, — он потряс спичечным коробком, — урановая штучка, обеспечит энергией всю Хмелевку с прилегающими селами.

— Вот это да! — восхитился Градов-Моросинский и, видя, что Мэлор собрался покурить, встал и пошел за ним.

Следом вышли и Балагуров, Мязгут, Курепчиков. Беседа продолжалась в тамбуре, Мэлор воодушевился от внимания земляков, пусть невежественных в области атомной энергетики, но слушателей благодарных, наивно-восторженных, тоже занятых размышлениями о будущем. Как большой пароход среди лодок, он шагал по тесному тамбуру, дымил трубкой и со своей высоты сообщал видимые ему далекие перспективы: мировой океан обеспечивает физиков дейтерием, в обозримом будущем они овладевают термоядерным синтезом и обеспечивают планету энергией, химики делают наш век полимеров обильным и дешевым в смысле одежды и пищи, биологи в союзе с кибернетиками изготовляют человечеству механических рабов-роботов, способных выполнять любые действия, включая мыслительные, мы осваиваем околоземное пространство, затем выходим в глубокий космос, устанавливаем связь с инопланетными цивилизациями, с другими галактиками…

— А какое будет общество? — спросил Балагуров, по-детски очарованный рассказом, но все же не забывавший главное.

— Коммунизм. Действительно научный коммунизм, товарищ Балагуров. На всей планете. Идеологические разногласия к тому времени будут преодолены, наука и техника позволит нам выровнять уровни развития народов, обеспечит по крайней мере безбедное существование всех людей на земле, экономическая основа межгосударственных разногласий будет таким образом ликвидирована, и люди, как сказал поэт, в единую семью соединятся. Под знаменами коммунизма.