Дом для внука

Надо подготовить к следующему бюро документы и снять.

Балагуров вызвал Семеныча и отдал нужное распоряжение.

5. «О праздновании 300-летия Хмелевки». — Как у нас дела с праздником, Семеныч?

— Юбилейный комитет завершает работу. Мы сделали все намеченные мероприятия: заканчивается строительство памятной арки на въезде в село, заново покрашена трибуна на площади, подготовлены транспаранты, разосланы приглашения на праздник.

Балагуров отпустил Семеныча. Не человек — справочное бюро. И даже больше. Сессия еще не созвана, а Семеныч уже знает, кого снимут и кого назначат. А всю жизнь не выезжал из Хмелевки. Первые секретари приходят и уходят, а Семеныч остается, и всегда помощником. Незаменимый человек.

6. «О почине соседей».

Ну, почины, известно, поддерживаются, тут и думать нечего. Вопрос один: как? Можно идти след в след за соседями и добиваться высоких результатов теми же способами — эффект будет меньшим, потому что ты всего-навсего последователь, копиист. Можно принять из этого почина только цель, а способы и средства для ее достижения выбрать другие — это уже открытие, завоевание.

Беседа с начальником Сельхозуправления дала немного. Строгий учет своих возможностей и максимум организационных усилий по реализации этих возможностей — ничего нового. Балагуров повез свою делегацию в ничем не знаменитый, как Хмелевка, рядовой район, встретился с работниками райкома и специалистами сельского хозяйства, объехал местные колхозы и убедился, что действительно никаких открытий они не — делают. Фермы такие же, как у нас, есть и хуже, просто деревянные сараи, даже без полов, никакой механизации, кроме подвесных дорог, нет; кормовая база, насколько можно судить зимой, примерно та же, организация труда нисколько не лучше, чистопородного скота мало. Как же они собираются выполнить три годовых плана?

Ответы на этот вопрос давали и секретарь райкома, и председатели колхозов, и рядовые животноводы. В основном с уверенностью, что три плана выполнить можно.

Ответы животноводов были самыми важными. В конце концов от них зависело в основном, будет выполнено обязательство или нет. И они говорили, что выполнить можно. Слабых поросят мы раздаем по домам, объяснял заведующий фермой, и падежа там не будет. Домохозяйки, пенсионеры, старушки разные помогают: даем по три поросенка, двух вырастят, одного оставят себе, за работу. Свинарка объясняла Фене: «Вот у меня в группе оказалось семь слабых поросят, я их взяла домой, днем мать приглядывает, после работы я сама — помою их теплой водичкой, корму на завтрашний день приготовлю».

И последний козырь соседей — закупки у населения. С этим расчетом они и поощряют личный сектор, охотно сдают колхозникам молодняк скота на временное содержание, создали бригады по закупке мяса и масла у населения.

Щербинин сразу, едва Балагуров рассказал на заседании бюро о поездке делегации, заявил, что расширением производства тут и не пахнет. И понес в хвост и в гриву Балагурова: легкомыслие, поверхностность, нет самостоятельного подхода к делу, не учитываете особенности условий своего района, прожектеры… Почти такие же слова, как у Баховея. Закупки у населения — это стихия, это неизвестность, нам надо кормить страну, и мы обязаны поднять производство мяса и молока на такой уровень, чтобы обеспечивать потребности страны. Ежегодно. Всегда.

Правильно, — отвечал Балагуров с улыбкой, — согласен. А как мы построим новые фермы, как механизируем их, не имея средств? Когда мы дадим три плана по мясу и молоку, мы получим большие деньги, получим возможность строить, механизировать, расширять и так дальше, укрепим производство — это самый короткий путь. Мы учитываем особенности своего района и потому занялись утководством.

Наше утководство — это одна совхозная ферма, она еще строится и будет давать 50 тысяч уток. Капля в море.

А мы расширим ее, мы сделаем ее головной фермой района уже в этом году, — неожиданно для себя сказал Балагуров. И сразу поверил, что сделать это можно. Обком поддерживает, средства будут, и значит, ферму можно раздвинуть уже в текущем году.

И опять Щербинин выставил массу контрдоводов, и Балагурову стало ясно, что убеждения тут не помогут, старик просто не выносит его, и вместе они работать не могут. И не смогут никогда. Щербинин устал, отстал, пусть отдыхает. Вы много потрудились, дорогой товарищ Щербинин, районная партийная организация высоко ценит вашу принципиальность, вашу энергию и т. д. и т. п. и надеется, что и на заслуженном отдыхе вы не забудете и прочее и прочее. Скатертью дорога!

7. «Объединение колхоза и совхоза в Хмелевке».

И здесь опять Щербинин против. Между тем от объединения выиграют оба хозяйства. Сейчас они делят рабочую силу, воюют из-за пастбищ на островах, оплата в хозяйствах разная, а село одно, разбирайся с перебежчиками в совхоз, разрешай их споры, смягчай трения председателя с директором.

Раздался телефонный звонок. Балагуров снял трубку. И обрадовался, услышав голос Межова:

— Здравствуйте, Иван Никитич! Привет вам от Ивана Великого в Москве, от самой Москвы…

Балагуров засмеялся.