Дом грозы

Нимее кажется, что она опаздывает. Каждая минута, проведенная не в дороге, – это катастрофическое расточительство. Но на дворе еще ночь, и если раньше путешествия в темноте были опасны, то теперь просто невозможны. По крайней мере говорят, что лучше ехать в Имбарг при свете дня и никак иначе.

И чем ближе они с Фандером подбираются к Дому грозы, тем Нимее страшнее, настолько, что при мысли о конечной точке становится трудно дышать. Совсем скоро они войдут туда, увидят источник, наберут из него воды, а потом всего пара дней в пути по морю, и Нимея свободна. Ей не нужно возвращаться, пересекая все границы, не нужно сопровождать Фандера. Они просто попрощаются уже к вечеру следующего дня, и все закончится. Нока снова увидит Энга и Омалу, и это ее почему-то пугает. Она боится найти на месте дома руины, тела друзей и дымящиеся кратеры от взрывов или печальную Мейв в траурном платье, которая всплакнет над портретами хозяев и сообщит, что, пока Нимея прохлаждалась в дороге, их не стало.

После неудачных попыток заснуть Нимея встает с кровати, еще не зная, куда собралась, и распахивает окно в надежде успокоиться, потому что ее скрутила паническая атака из-за сложного дня.

Нападение фольетинца. Исцеление. Нападение матери. Отец с тростью. Бэли Теран с отцом под руку. Фандер, ставший магом времени. Злость. Ревность. Страх. Приближение Имбарга.

Нимее кажется, что она постарела на целую жизнь.

Она хватается за подоконник и вглядывается в неясные очертания домов, которые периодически освещаются вспышками молнии. Дорн плоский, двухэтажный. Люди тут любят жить на земле, и единственные трехэтажные строения – общежития для бедняков, стоящие в центре города за мэрией.

Район, где живут Рейв и Брайт, благополучный, на обрыве у моря и совсем близко к границе. Если бы кому-то пришлось писать проспект, расхваливающий один из этих аккуратных домиков, что рассматривает сейчас Нимея, то можно было бы написать что-то вроде «Тихое место вдали от городского шума, запах моря в каждой комнате и крики чаек по утрам».

Весь Дорн – одна большая деревня, и такой проспект можно писать практически про каждый район города, кроме разве что центра. В Дорне практически нет черных заводских труб, тут мало машин и современных технологий. Магия. В Дорне все решает магия, потому что они могут себе это позволить.

Впервые сюда приехав, Нимея поразилась, насколько аутентична эта страна и как сильно она устарела, но на полках магазинов есть продукты, обслуживание жилья недорогое, а уровень жизни ничуть не хуже, чем в Экиме или Аркаиме. Брайт тогда ответила: «Чтобы жить в Дорне, не нужно быть богатым или знатным. Нужно просто уважать его и его правила. И любить тихую, уединенную, размеренную жизнь. Это для таких молодых стариков, как мы с Рейвом».

Нимея много раз бывала в Дорне, и если в первое время он очаровывал ее своей сказочностью, то постепенно она поняла, насколько Брайт была права. Еще нет и одиннадцати, а свет в окнах соседних домов уже не горит, все спят. Тишина, покой, которые нарушают только раскаты грома. Тоскливый уют, в котором Нимее до чертиков неуютно.

Она смотрит с высоты второго этажа на беседку, где все еще продолжается разговор. Брайт и Лю давно уже легли спать, мистер Нока ушел в свою комнату, Бэли зачем-то вернулась к ребятам. Пятеро траминерцев за одним столом, и всем им весело. Они хохочут. Все как раньше. Кажется, что сейчас они встанут и пойдут в свои дома-общежития, по дороге шуганут пару иных.

Бэли Теран вписывается в их компанию. Кажется, Фандер показывает, как оживляет цветы. Очередная ожившая роза достается Бэли, та тут же вплетает ее в прическу и красуется перед Лисом, который смотрит на нее со счастливой влюбленной улыбкой.

Траминерцы подначивают друг друга и достают со своими разговорами несчастный розовый куст, который уже готов переселиться в соседний двор, подальше от этих «заклинателей лесов».

На Нимею обрушиваются тоска и желание поскорее убраться отсюда, потому что чертов Фандер Хардин чувствует себя как рыба в воде среди старых знакомых. Ему хорошо, когда ее нет рядом, а ей сейчас не очень-то приятно стоять тут в одиночестве и страдать.

Мы по умолчанию должны испытывать одинаковые чувства, и никак иначе! В противном случае какая же мы команда?

Она наблюдает за тем, как начинается дождь, тревожа улегшуюся пыль. Над морем поднимается неясная дымка – ливень стеной. Траминерцы с хохотом вскакивают со своих мест и мчатся в укрытие.