Дом грозы

Роза же тем временем становится совсем зеленой, обрастает листьями, и на ней распускаются цветы.

– Между прочим, она жила тут еще задолго до твоего отца, Брайт. Она очень древняя и просит уважения, – ухмыляется Фандер. – А еще ей не хватает магния.

– Это ты мог понять и по цвету листьев, – закатывает глаза Теран. – Нас этому учили еще в школе на этих дурацких уроках ботаники. Ну и превратить сухие ветки в зеленые тоже проще простого.

– И ей не нравится, что Брайт выливает в нее остатки кофе…

– Эй! Я ее так удобряю.

– А Рейв – воду после того, как вымоет свои склянки после варки зелий.

Брайт и Рейв переглядываются. Фандер обламывает сухие ветки, и роза отряхивается, как мокрая собака, сбрасывая с себя желтые листья и лепестки трех несчастных цветков.

– Как ты этому научился? – требовательно бросает Лис.

– Просто попробовал.

– Вот так просто? Да ладно.

– Не просто, наверное… дело в вере. Я поверил, что получится, и подошел к этому делу с абсолютным добром.

– Как, черт возьми, можно всерьез так рассуждать про это? Фандер, это чушь. Ну не первый же ты был добр к лесу и очень сильно верил! Говори, что ты используешь? Какой-то артефакт связи с кустами роз? Новые заклинания? Ты снова принимаешь токсин?

– Нет… говорю же, магия земли – она про добро

. Абсолютное. Ее нужно принять. И я уверен, что не единственный это умею, просто… быть может, мы никогда не общались с теми, кому интересна простая болтовня, а не абсолютная сила? Ну знаете… мы не так давно могли рощи выращивать и раскалывать тектонические плиты. А теперь годимся разве что в садовники. Нимея мне сказала, что Энг не смог принять в себе мага времени. Так вот, я думаю, что к земле это относится даже в большей степени, нам нужно признать, что мы не никчемные. Мне даже понравилось быть магом земли. И я не думал о чем-то злом, применяя магию, земля питается эмоциями. Сейчас я просто сел и поговорил с розой, ничего не требуя взамен. Мои намерения были чистыми.

– А о грязном ее попросить нельзя? – сально ухмыляется Прето.

– Скорее всего, нельзя, – вздыхает Фандер.

Хардин прикладывает к земле ладони и снова что-то шепчет. Судя по реакции окружающих, лишь Нимея видит в этом нечто прекрасное: она единственная улыбается, пока остальные закатывают глаза.

– В добряки записался, – морщит нос Бэли. – Это тебя тюрьма исправила?

Фандер отвечает не сразу. Из черной почвы к нему в руки перетекает еле заметным потоком энергия, она всасывается по линии вен в кожу, концентрируется под ладонями.

– Ты можешь ее как-то использовать? – шепчет Нимея, боясь спугнуть момент.

– Понятия не имею, мне только что пришло в голову спросить о силе. Но знаешь… помнишь, я говорил, что, пока говоришь, голова кружится?

Нимея кивает.

– А вот сейчас мне, наоборот, полегчало. Меня будто кто-то полечил, и все, что я потратил на твое лечение, мне вернулось. Я мотал время, тратя энергию, а теперь я снова полон сил.

Его лицо разглаживается, и сходят синяки под глазами. Пропадают следы усталости.

– Это все какая-то чушь, вот что я скажу. Молодец, Хардин, красавчик-добряк! – Бэли встает из-за стола и поворачивается к мистеру Нока. – Вы доели? Готовы идти к себе?

– Еще посижу. – Он улыбается ей, и Бэли в ответ даже выдавить из себя ничего не может.

Нимея, к собственному удивлению, чувствует к ней жалость. Переводит взгляд на Фандера и вскидывает брови, мол, видел?

Я справилась с тем, чтобы усидеть с Теран за одним столом.

– Значит, вам, ребята, нужно себя просто принять… – начинает Брайт.

– Мне кажется, что вы не владеете в полной мере магией из-за долгих лет, в течение которых мы себя ненавидели и ненарочно делали мутантами, – говорит Фандер, возвращаясь к столу. – Я не эксперт, но, думаю, земля это чувствует. – Его ладони еще еле заметно светятся зеленым. Фандер хватает солонку, подбрасывает ее, крутит в воздухе, не касаясь, и ставит обратно: это простой фокус, но выглядит как настоящее чудо для остальных траминерцев. – Да и не так-то просто принять себя нового. Это мне уже Нимея подсказала. У меня не было ни выбора, ни ожиданий. Я просто искренне захотел попробовать, даже не рассчитывая на успех.

Нимея вдруг понимает: он себя ненавидел. Считал недостойным, а все четверо траминерцев в этом доме, включая Бэли Теран, уверены, что земля им что-то должна. И только Фандер Хардин, уверенный, что не заслужил прощения, любви и власти, обращался к лесу не с требованием, а с просьбой.

Ее сердце начинает биться быстрее, когда она замечает, как Хардин ловит ее взгляды и еле заметно улыбается, снова становясь тем, кого она может назвать своим.

– Что ж, мы тебя все равно не поняли, но, если сможешь, напиши на эту тему докторскую и проповедуй траминерцам веру, – заявляет Рейв и наконец снимает крышку с потрясающе пахнущего мясного рулета.

* * *