Дом корней и руин

Земля была влажной и теплой, когда я расстелила одеяло в Саду Великанов. Это единственное место в поместье, где меня точно никто не найдет. Когда мы с Алексом пришли сюда на пикник, я обратила внимание, что высокие статуи окружены травами и дикорастущим кустарником. Сюда не заходили садовники. Никто не сможет подсмотреть за тем, что я собираюсь сделать. Дрожащими руками я распаковала мешок с опасными веществами. Фляжка с маковым чаем, в два раза крепче обычного. Розовая свеча. Спички. И веточка лаврового листа, торчавшая из решетки ядовитого сада и срезанная мной несколько минут назад. Я подождала, пока Жерар отойдет, и сразу же завернула срез в носовой платок, надеясь, что он удержит ядовитые испарения до нужного момента.

Только сейчас я осознала весь масштаб опасности того опыта, что собиралась проделать над собой. Я решила сознательно одурманить себя в надежде вызвать потустороннюю сущность, хотя с содроганием вспоминала оскал ее острых серых зубов… Это был призрак? Или нечто намного, намного хуже?

Судорожно вздохнув, я зажгла свечу. Ее аромат наполнил воздух, и меня затошнило от мысли, что теперь я знаю правду о ее предназначении. Я откупорила флягу и сделала большой глоток чая. Затем еще один. После небольшого перерыва я огляделась по сторонам, ожидая каких-либо изменений.

– Есть кто-нибудь? – слабым, неуверенным голосом спросила я и, прикрыв глаза, попыталась вспомнить Плакальщицу. Ее темные растрепанные волосы. Длинные острые когти. Злобную ухмылку. Если бы я только знала ее имя! – Я не знаю, правильно ли я все сделала, но… ты здесь?

Я распахнула глаза. Деревья вокруг были неправильных цветов, как будто я долго смотрела прямо на солнце, обжигающее сетчатку ослепительным светом, после чего весь мир приобрел другой оттенок. Все было в оттенках синего. Глубокий морской и лазурный. Водовороты лазурита и кобальта. Казалось, деревьев стало гораздо больше. Но здесь точно не было никаких призраков. Я сделала еще один глоток чая, а затем развернула платок и глубоко вдохнула. Аромат лаврового сока защекотал нос, и я почувствовала, что теряю сознание.

Позади меня раздался резкий звук. Я обернулась и увидела, как одна из статуй в саду поднимается с земли. Это было подобие жирафа: громадное довлеющее чудовище на тонких бугристых ногах. Каждый его шаг сотрясал землю, словно гром. Вдоль позвоночника тянулся ряд толстых шипов. Безобразная восьмиглазая морда была вытянута, как у крокодила. Чудовище осмотрело сад с ужасающей дотошностью и сообразительностью, и, когда его взгляд остановился на мне, захотелось провалиться в небытие. Я наблюдала, как разжимается его пасть, словно оно готовилось сожрать меня целиком. Не в силах бежать, не в силах двигаться, я закрыла глаза, моля о мгновенной смерти. Но ничего не происходило. Когда я открыла глаза, статуя вернулась на место, снова обратившись в камень.

– Это просто яды, – приободрила я себя и снова вдохнула испарения лавра.

С деревьев, капая прямо на меня, полилась пурпурная кровь. Я чувствовала, как горячая жидкость пропитывает кожу, отравляя.

– Я не хочу здесь больше оставаться, – прошептала я, заметив, как начал закипать пруд, таящий в себе невидимых чудовищ.

Странный гул разнесся по поляне, и я готова была поклясться, что воздух вокруг превратился в волны. Я упала на землю, не в силах сдержать безумную дрожь. Вдруг стало невыносимо холодно. Вокруг меня завертелся вихрь мельчайших частиц льда. Мимо проносились снежные лица, перекошенные от ярости. Деревья тянули ко мне ветви, словно утопающие, в последний раз вскидывающие руки в попытке спастись. Я прижала колени к груди, стараясь съежиться и стать как можно меньше и незаметнее. Завывания ветра прекратились, но деревья все еще исступленно колыхались.

И тут я услышала еще один звук. Шаги за спиной. Мягкие, как шорох шелка. Кто-то, тихо ступая, шел ко мне по траве. Я зажмурилась. Если это был мой конец, то я не хотела видеть его. Прохладные пальцы коснулись моей щеки, и я услышала нежные слова:

– Иди-ка сюда, малышка моя.

Голос был таким же знакомым, как и прикосновение рук, вдруг подхвативших и обнявших меня. Она погладила меня по волосам давно омертвевшими пальцами; я издала бессвязный радостный вопль и тут же разрыдалась, обхватив руками призрачную фигуру Эулалии.

38

– Ты не настоящая. Этого просто не может быть, – сказала я, уткнувшись носом в ее ночные одежды. Эулалия погибла поздней ночью, упав с обрыва на Хаймуре и разбившись об утес.

Она выглядела

как призрак с мягкими очертаниями и слабым внутренним свечением, почти прозрачный и странно мерцающий, словно животное, пытающееся замаскироваться в освещенном луной лесу при приближении хищника.

– Я настолько настоящая, насколько тебе нужно, – ответила она и крепче обняла меня.

Сердце сжалось от невыносимой печали.

– Эулалия не призрак, – возразила я. – Она давно обрела покой в море.

Она обхватила мое лицо ладонями, покрытыми странными пятнами, и мгновенно заставила меня замолчать.

– При жизни я всегда стремилась к свободе. Смерть ничего не изменила.