Дом корней и руин

– Она родилась без кистей рук. Чтобы жители города не гадали, чем великий и могучий Аллистер Лоран вызвал недовольство Арины, отец Жерара утопил Эмилию в пруду с карпами, когда ей не было и недели. Она похоронена у озера, в роще, где Жерар посадил багрянники. Он говорил, что их цветение напоминает ему ее маленькие розовые щечки.

– Какой кошмар! – прошептала я.

– В тот день Жерар перестал молиться богам. – Дофина потягивала вино с остекленевшим взглядом. – Он увидел их бессилие и несовершенство и стал замечать, что в нашем мире, созданном этими богами, много ошибок. И захотел его исправить. – Она поставила бутылку вина на стол. – Все началось с малого: он экспериментировал с растениями, вносил небольшие изменения, чтобы исправить их недостатки, а затем перешел к более серьезным вещам. Мы познакомились, когда мне было всего шестнадцать. – Она вздохнула с улыбкой, как будто ей по-прежнему было приятно вспоминать эти дни. – Он был таким ярким и харизматичным! Я обожала его. Я была готова сделать все, что он попросит. – Дофина сделала паузу. – Собственно, я и сделала все, что он просил… и это сработало. У нас родилось трое сыновей, и… ты бы видела их, когда они родились, Верити. Они действительно были золотыми. Они буквально светились. Сразу было видно, что эти создания изменят мир.

– Но вы избавились от них… Вы вышвырнули Жюлиана и Виктора из дома.

Дофина кивнула. Выглядела она откровенно неважно.

– Можно сколько угодно говорить, что хочешь повергнуть звезды на землю, но ты никогда не узнаешь заранее, как будет обжигать их пламя, пока не сделаешь это.

Она подняла бутылку и снова отпила из горлышка. Глоток. И еще. И еще один.

– Повергнуть звезды на землю… – повторила я, сжавшись от нахлынувших воспоминаний о сне – кошмаре с участием Виктора. Щеки запылали от стыда, такого же обжигающего, как и огни, о которых говорила Дофина.

– Нам нужно идти, – решительно заявила я. – Прямо сейчас.

Я узнала все, что хотела. Все, что нам было нужно.

– Вино закончилось, – заметила Дофина, перевернув бутылку вверх дном. Из нее не вылилось ни капли. – Мы так и не узнали, как зовут ту девушку. Эй! – крикнула она. – Есть там кто?

Я попыталась остановить ее, но она отодвинула кресло, раскрошив осколки бокала на полу. Ее руки были влажными и скользкими – как и мои. Почему здесь стало так жарко?

Дофина попыталась встать, но неуклюже рухнула обратно.

– Ох! Вино подействовало совсем не так, как хотелось бы.

Она поморщилась. Похоже, ей тоже было нехорошо, как и мне. Но уже в следующее мгновение она облизала губы и разразилась до неприличия высоким и громким смехом, а затем крикнула:

– Эй! Сюда! Нам нужно…

– Помочь, – пробормотала я, подбирая нужное слово, прежде чем комната поплыла перед глазами. – На помощь! Нам… мне… нужна…

Дофина усмехнулась и попыталась утихомирить меня:

– Нам не нужна помощь. Нам нужно больше вина!

44

Кровать Алекса была невероятно широкой: почти в два раза больше, чем в длину, с тяжелым покрывалом из угольно-черного бархата. Она казалась мне греховно роскошной, пока я пробиралась по мягким одеялам, словно бесстрашный путешественник, покоряющий неизвестную вершину. Я представила себя в плаще из оливкового габардина и круглых очках и захихикала.

Алекс пошевелился.

– Верити? – сонно прошептал он. – Где ты была весь день? Мы думали, вы вернетесь гораздо раньше.

– Я была с Дофиной, – соловьем пропела я. – Мы примеряли мое свадебное платье. – Я снова хихикнула. – Ну то есть не мы. Я. Я 

примеряла свое свадебное платье, а она помогала. – Я икнула. – Алекс, оно такое красивое, длинное, белое, очень-очень красивое! Ты должен увидеть. Скоро увидишь.

Алекс сел и почесал голову. Ему очень шла легкая взлохмаченность.

– Ты… ты что, пьяная?

– Нет! Нет. Не думаю. Ну… Там была бутылка вина. Две. Или, может, три? Но это было несколько часов назад. Кажется. Который сейчас час?

Комната плыла перед глазами и казалась слишком большой, чтобы я могла сфокусироваться на чем-либо. Я взглянула на Алекса, и спальня потонула в полутьме. Алекс поправил подушки за спиной и выпрямился:

– Можешь открыть шторы? Я не вижу часы отсюда.

– Наверное, уже поздно. Ощущение, как будто очень поздно, – сказала я и встала, едва не врезавшись в кресло, которое внезапно выросло прямо передо мной. Открыв занавески, я зажмурилась от ослепительного солнечного света. – Или нет.

– Нет, – согласился он, прищурившись. – Я все утро прождал вас с мамой. Чуть не сошел с ума от тревоги, хотел скорее узнать, что она сказала.

– Она сказала… – повторила я. – Что в самом деле… ты в постели. – Я захихикала, придумав рифму.

Алекс нахмурился:

– Снова судороги в мышцах.

– Ой… Алекс. – Я доковыляла до кровати и, присев рядом, взяла его за руку. – Тебе лучше?

– Теперь да. Когда ты вернулась целой и… более-менее невредимой. Так что сказала мама?

Он похлопал по подушке, приглашая меня прилечь рядом.

– Мы были в такой прекрасной таверне! – сообщила я, на мгновение склонившись над ним, и упала в мягкие подушки. – Твой отец умеет выбирать вино.

Алекс встревоженно вскинул голову:

– Там был отец?