Дом корней и руин

Соловей важно расхаживал вдоль перил террасы, издавая очередную мелодичную трель, но я даже не слышала его. Сбежав из той страшной детской, я кое-как доковыляла до своей комнаты, села и стала ждать. Ждать этого мгновения, когда начнет светать и запоют птицы. Скоро проснется Алекс. Он наверняка знает, как поступить. Нужно только придумать, как рассказать ему обо всем.

– Ты справишься, – прошептала я самой себе, но получилось слабо и неубедительно. – Просто нужно рассказать ему… все.

Я кивнула и представила, как встаю, выхожу из комнаты и отправляюсь на поиски Алекса. Иду по коридорам – шаг левой, шаг правой, – настраиваюсь на разговор. Я не сомневалась, что сумею подобрать правильные слова, если мысленно составлю идеальный план.

«Алекс, мне нужно кое-что тебе сказать… Я вижу привидения. Я говорю с привидениями. Они говорят со мной. Но я не сумасшедшая. По крайней мере, я так не думаю».

«Алекс, боюсь, у меня есть для тебя грустные новости…Твой отец произвел на свет страшных чудовищ, больше напоминающих растения, чем младенцев. А потом твоя мать убила его любовницу. И малышей. С большой вероятностью».

«Алекс, мы не могли бы… сбежать из этого дома, пока вся эта тьма не вылезла наружу и не поглотила нас?»

Я покивала головой, но не сдвинулась с места, словно была прикована к кровати.

– Алекс…

* * *

– Ну наконец-то! Я жду уже целый час!

Меня словно окатили ледяной водой, когда я вошла в маленький кабинет и услышала тон Алекса. Я искала его по всему дому – в спальне, в обеденном зале, на террасе. Я даже спустилась к озеру и прошлась по берегу на случай, если он решил позавтракать на свежем воздухе. Нигде не было ни его, ни Фредерика.

– Я… Вообще-то я искала тебя. Тебя не было в комнате.

Он покосился на меня:

– Конечно, не было. Ведь я был здесь. И ждал.

Его раздражение выбило меня из колеи, и мне пришлось отвечать на обвинения, а не действовать по тщательно продуманному плану.

– Извини. Я… Разве мы собирались работать над портретом сегодня утром?

Алекс потер лоб:

– А что нам еще, по-твоему, делать?

– Мы можем поговорить? – спросила я и сжала кулак так сильно, что ногти впились в ладонь.

Он проверил карманные часы:

– Сейчас?

Я хотела кивнуть, но он не дал мне ответить:

– Мы и так потратили впустую все утро. Давай начнем наконец.

В спешке я едва не рухнула на табурет. Никогда еще не видела Алекса таким раздраженным. Я открыла палитру, все еще влажную после вчерашней работы, и взяла в руки кисть.

– Может, у тебя голова болит? Хочешь кофе? Я могу позвать…

– Я уже пил кофе! – огрызнулся он. – Сто часов назад!

– Извини, – промямлила я, хотя извиняться было вроде бы не за что.

Нас разделял лишь холст, но Алекс еще никогда не казался мне таким далеким. Я макнула кисть в темно-бежевый цвет и постаралась выкинуть из памяти все слова, которые так тщательно готовила. Бесполезно что-либо говорить, если он в таком состоянии. Ничем хорошим это не кончится. Можно поработать в тишине, пока у него не улучшится настроение. Я скажу ему все потом. Потом.

Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Нужно просто сосредоточиться на работе. На Алексе. Но, когда я открыла глаза, чтобы начать работу над его скулами, то застыла в недоумении. Что-то было не так. Алекс на холсте и сегодняшний Алекс не совпадали.

– Ты сдвинулся вправо, – сказала я, выглянув из-за холста и пытаясь добиться нужного положения. – Можешь сесть чуть ровнее?

Я с тревогой наблюдала, как меняются тени и блики на его лице, но все равно ничего не получалось. Ничто не соответствовало тому, что я уже сделала.

– Можешь вернуться в позу, в которой ты был до этого? – неуверенно попросила я.

Алекс расправил плечи, но это не помогло. Я внимательно изучила почти готовый портрет и юношу передо мной. Они выглядели абсолютно идентично, но что-то все равно было не так.

– Просто наклони голову… В другую сторону.

Я проследила за двумя его попытками и отложила палитру:

– Нет, не так!

Я вышла из-за мольберта и нежно обхватила его лицо ладонями, придавая правильный наклон. Я надеялась, что он обнимет меня, поцелует в запястье и все вернется на круги своя.

– Я знаю! – внезапно взорвался он, хлопнув рукой по подлокотнику. – Не надо указывать мне, что делать!

Его слова прозвучали как пушечный выстрел, и от неожиданности я испугалась. Я ни разу не слышала, чтобы он повышал голос, и совершенно не была готова к тому, чтобы получить такой всплеск ярости в свой адрес. В полном оцепенении я попятилась к мольберту, чтобы скорее укрыться от его злобного взгляда.

– Может… может, просто сделаем перерыв на сегодня? Очевидно, сегодня дело не ладится. – Мне удалось сдержать слезы, но голос все равно дрогнул.

По ту сторону мольберта было тихо. Затем послышался вздох.

– Я… Прости меня, Вер.

Кресло скрипнуло, и я увидела из-за мольберта, как колеса сдвинулись с места, но тут же остановились.

– Я не хотел кричать на тебя.

– Все в порядке, – отозвалась я, хотя это было не так. – Мы просто оба устали.