Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999

Если верить ходившим в то время слухам, у Натаниэля был роман с баронессой Марией Версера, которая позже стала любовницей кронпринца Рудольфа. Более того, когда Рудольф и Мария совершили двойное самоубийство в королевском охотничьем домике в Майерлинге в январе 1889 г., именно брат Натаниэля Альберт, как председатель правления Нордбана, получил первые телеграфные сообщения о трагедии и вынужден был передать новость в императорский дворец. Возможно, это апокриф, но доподлинно известно, что мать Рудольфа, императрица Елизавета, подружилась с вдовой Адольфа Юлией; более того, она посетила дом Ротшильдов в швейцарском Преньи перед тем, как в сентябре 1898 г. ее убил на Женевском озере итальянский анархист. В 1908 г., когда Франц Иосиф праздновал свой бриллиантовый юбилей и устроил большой прием, он пригласил и Альберта — он был одним из немногих, кто пришел в партикулярном платье.

В Германии происходил тот же переход: от возвышения в пэры к принятию в высшем обществе. Майера Карла в 1867 г. выбрали в верхнюю палату, после чего он стал принятым при дворе. Хотя Майер Карл не переставал поносить восхождение Бляйхрёдера по общественной лестнице и был вне себя от радости, когда возведение последнего в дворянский чин не дало ему права называться бароном[136]

, — он сам очень любил в разговорах упоминать о своих встречах с представителями прусской королевской семьи, какими бы несущественными они ни были. Несомненно, одной из причин благосклонности императора стали усилия Майера Карла и его жены по созданию госпиталя для раненых во Франкфурте в 1870–1871 гг. «Я только что беседовал с императором; беседа продолжалась целый час, — изливался он в декабре 1871 г., — и не мне тебе рассказывать, что мы с ним в наилучших отношениях, особенно после всего, что я дал императрице для ее госпиталя, что, кажется, понравилось его величеству больше всего остального. Луиза в большой милости у императрицы, и ее величество с радостью показала, как высоко она ценит все, что делает Луиза… что великолепно для наших интересов». Похоже, особенно дружелюбно была настроена императрица. Еще более близкие отношения позже завязались у Ханны Матильды, жены Вильгельма Карла, и Виктории, вдовы кайзера Фридриха III и дочери королевы Виктории, которая, очевидно, наслаждалась англофильской атмосферой в доме Ротшильдов на Кёнигштайн. Хотя члены семьи с большим подозрением относились к сыну Виктории Вильгельму II, питавшему довольно сильные антисемитские предубеждения, после его восхождения на престол в 1888 г. положение Ротшильдов не ухудшилось. В 1903 г. зятю Вильгельма Карла Максу Гольдшмидту был пожалован титул «Барон фон Гольдшмидт-Ротшильд»[137]

.

В Англии же все происходило наоборот; Ротшильды завоевали право быть принятыми при дворе и близость с членами королевской семьи за несколько лет до того, как им удалось получить место в палате лордов. Несмотря на то что в 1866 г. евреям в законодательном порядке разрешили становиться пэрами, королева Виктория на практике была резко против этой мысли. Ротшильдов принимали при дворе еще с 1856 г., когда Виктория обратила внимание на «необычайно красивую» внешность Леоноры, дочери Лайонела, в королевской гостиной. Однако подлинный прогресс случился в Кембридже в 1861 г., когда герцог Сент-Олбенс представил Натти принцу Уэльскому (будущему Эдуарду VII). Общая любовь к охоте, в свою очередь, привела к тому, что принцу представили Альфреда и Лео. Такую же объединяющую роль играли скачки: Майер был «рад», когда принц «[отведал] его пирога, майонеза и шампанского» на Дерби в 1864 г. и позже, в 1866 г. Вскоре членов семьи стали регулярно приглашать на придворные мероприятия или аристократические приемы, на которых присутствовали и члены королевской семьи[138]

. Ротшильды, в свою очередь, принимали у себя членов королевской семьи, главным образом — но не исключительно — принца Уэльского[139]. В марте следующего года принц приезжал в Ментмор, где охотился на оленей с Майером, а через два месяца ужинал у Энтони; в 1871 г. они с принцессой Александрой посетили «бесконечный банкет» у Лайонела, а через четыре года после него принц ужинал у Фердинанда вместе с Дизраэли. Кроме того, принц присутствовал на свадьбе Розбери в 1878 г. (вместе со своим дядей, герцогом Кембриджским) и на свадьбе Лео и Марии Перуджиа в 1881 г. — примечательный знак его веротерпимости.