Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999

В том, что касалось конкретной еврейской филантропии, конечно, имелся и еще один мотив: осознанная необходимость ускорить «англизацию» вновь прибывших евреев из Восточной Европы. Конечно, в их случае не приходилось говорить о такой же стремительной ассимиляции, какой добились Ротшильды и их кузены в конце XVIII — начале XIX в. В конце концов, они приехали в Англию, будучи сравнительно обеспеченными и хорошо образованными; в отличие от них большинство приезжих из Восточной Европы в конце XIX в. были бедными ремесленниками. Особенно тревожной в этом контексте стала большая забастовка ист-эндских портных в 1888 г. Для такого рьяного противника социализма, как Натти, большая производственная ссора внутри еврейской общины едва ли была приятной. И он, и Сэмьюел Монтэгю поспешили предложить свои услуги в роли посредников, в надежде преодолеть разногласия между двумя сторонами. Правда, трудно поверить, что Натти обладал большими познаниями в области трудовых отношений в Ист-Энде. Их вмешательство отражало беспокойство еврейской элиты и их желание умиротворить зарождающихся радикалов в Ист-Энде: у них перед глазами был пример России, где преследования евреев часто оправдывали под ложным предлогом их якобы широкого участия в революционном движении.

Иногда критики выдвигали против филантропии Ротшильдов следующее возражение: вместо того чтобы ускорять ассимиляцию, «Промышленная жилищная компания» просто способствует созданию новых гетто. Так, было отмечено, что 95 % жильцов в комплексе имени Шарлотты де Ротшильд — евреи. Однако такой довод вводит в заблуждение. На встрече директоров 18 февраля 1890 г. было постановлено, чтобы в комплексе на Брейди-стрит, «насколько возможно, пропорция жильцов-христиан по отношению к евреям составляла от 33 до 40 процентов». В 1899 г. было отведено место на участке в Ист-Хэме для строительства нееврейских молитвенных домов, «чтобы квартал ни в коем случае не превращался в „гетто“». Хотя в комплексе имени Шарлотты де Ротшильд жили в основном еврейские семьи, треть жильцов в «Наварино-Мэншнз» в Стоук-Ньюингтоне евреями не были, судя по цифрам за 1904 г. На принадлежащем компании участке в Кемберуэлле («Эвелина-Мэншнз») в 1911 г. евреев не было вовсе.

Альтернативным способом решить проблемы, порождаемые иммиграцией, было, конечно, ее прекращение. Однако, когда в 1880-х гг. впервые всплыла идея об ограничении иммиграции, Ротшильды и их круг были возмущены. Как выразился архитектор Н. С. Джозеф, «письма, в которых призывают к ограничениям, не слишком отличаются от тех, где говорится о ссылке». Когда противник иммиграции Арнольд Уайт в 1891 г. изложил Натти свои взгляды, его доводы были отклонены (хотя не без оговорки): «Я разделяю ваше мнение, что приток лиц, родившихся за рубежом, которые, скорее всего, окажутся на государственном попечении в силу физической немощности или психического заболевания, совершенно нежелателен и его следует прекратить. У меня нет оснований полагать, что такие лица прибывают сюда в количествах достаточных, чтобы оправдать принятие подобного закона». Тем не менее на рубеже веков все больше консервативных членов парламента убеждались в необходимости контроля над иммиграцией и таким образом поставили Натти — к тому времени верного сторонника партии — в трудное положение. На выборах 1900 г. Натти был смущен, когда его агент в Ист-Энде поддержал двух кандидатов (сэра Уильяма Идена Эванс-Гордона в Степни и Дэвида Хоупа Кида в Уайтчепеле), которые оказались сторонниками контроля иммиграции; он счел себя обязанным отмежеваться от юниониста-консерватора в округе Сент-Джордж, Томаса Дьюара, после того, как его резкая предвыборная речь была опубликована в «Джуиш кроникл».