Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999

Для того чтобы понять важность сумбурных событий 1875 г., необходимо кое-что знать о финансах Ближнего Востока. После Крымской войны у султана в Константинополе и у его вассала, вице-султана, или «хедива»[164], в Каире начали скапливаться огромные и в конечном счете неподъемные внутренние и внешние задолженности. В 1855–1875 гг. долг Османской империи вырос примерно с 9 до 251 млн турецких лир. По отношению к финансовым запасам османского правительства такой долг был совершенно неприемлемым: в процентах от текущих доходов долговое бремя выросло со 130 до примерно 1500 %; в соотношении к расходам процентные выплаты и амортизация выросли с 15 % в 1860 г. до высшей точки в 50 % в 1875 г. В Египте происходило то же самое: между 1862 г., когда Египет впервые взял внешний долг, и 1876 г. общий государственный долг вырос с 3,3 до 76 млн египетских фунтов, примерно в 10 раз превысив сумму налоговых поступлений в казну; вдобавок у хедива, Исмаила-паши, имелся и личный долг в размере около 11 млн фунтов. Судя по бюджету страны на 1876 г., больше половины (55,5 %) всех расходов шли на обслуживание долга.

Таблица 9 д

Национальный долг в процентном отношении к налоговым поступлениям, 1869–1913

Источники: Mitchell, British historical statistics. P. 396–399, 402 f; Crouchley, Economist development. P. 274 ff; Shaw, «Ottoman expenditures and budgets». P. 374 ff; Issawi, Economic history of the Middle East

. P. 110 f, 104 ff; Levy, «Brazilizn public debt». P. 248–252; Mitchell, European historical statistics. P. 370–385, 789; Martin, Rothschild; Carreras, Industrializacion Espanola. P. 185–187; Gatrell, Government, industry and rearmament

. P. 140, 150; Apostol, Bernatzky, Michelson, Russian public finances. P. 234, 239; Hobson, «Wary Titan». P. 505 ff.

Имеет смысл рассмотреть эти цифры в сравнительной перспективе, хотя бы для того, чтобы приблизительно понять, что собой представлял приемлемый уровень задолженности в XIX в. На протяжении почти всего столетия (до 1873 г.) национальный долг Великобритании более чем в 10 раз превышал государственные доходы от сбора налогов; в то же время в 1818–1855 гг. расходы на обслуживание долга составляли примерно 50 % от валовой суммы расходов. Однако начиная с 1840-х гг. и до 1914 г. национальный долг Великобритании имел устойчивую тенденцию к снижению. Поэтому накануне Первой мировой войны общий долг всего в три с небольшим раза превышал доходы от сбора налогов, а расходы на обслуживание долга составляли всего 10 % от валовой суммы расходов. Более того, экономика Великобритании росла беспрецедентными темпами. Что же касается Турции и Египта, долг за два десятилетия до 1875 г. резко вырос по отношению к государственным бюджетам, в то время как экономика этих стран переживала состояние стагнации. По сравнению с другими крупными заемщиками на международном рынке (такими как Бразилия или Россия) Турция и Египет были неуправляемыми. Долги Бразилии и России никогда не превышали общих налоговых поступлений более чем в три раза, а обслуживание долга обычно составляло менее 15 % от общих расходов. На самом деле ближе всего к ближневосточным схемам стояла Испания, которая также объявляла дефолт в 1870-х гг. (см. табл. 9 д и 9 е). Таким образом, в контексте общего финансового кризиса, который после 1873 г. затронул все европейские рынки, можно считать, что ближневосточный долговой кризис был неизбежным.

Таблица 9 е

Обслуживание долга в процентном отношении к расходам, избранные годы и страны, 1860–1910

Источник: см. таблицу 9 д.