Дом Ротшильдов. Пророки денег, 1798–1848

Ротшильды так и не простили Белмонта за то, что тот взял на себя столь важную инициативу, и не переставали считать его ненадежным (их отношение не улучшилось после того, как он в 1841 г. дрался на дуэли, а позже обратился в христианство, очевидно ради продвижения по общественной лестнице). «Сегодня мы получили письма от Белмонта, — писал Энтони в августе 1838 г., — которые ужасно нас пугают. Неужели ему хватает безумия даже думать о том, что он собирается сделать? <…> Я не против того, чтобы поехать туда самому… если вы считаете, что мое присутствие там будет полезным, я поеду, а Ансельм может приехать сюда… По-моему, нельзя без спроса делать то, что делает он». Через два месяца Джеймс обвинил Белмонта в том, что тот натравливает друг на друга Лондонский и Парижский дома, отдавая предпочтение «сегодня… Английскому дому, а завтра — Парижскому». «Я думаю, что Белмонт — большой осел, — объявил Нат в 1840 г. — Он так легкомысленно относится к делам, что совсем не нравится мне как агент». Он «так искалечен, что не может покинуть Нью-Йорк, и вообще нам не везет во всем, чем бы он ни занимался». Джеймс соглашался с ним: «Я не слишком доверяю этому типу Белмонту, — замечал он, — потому что… он действует лишь в своих интересах». Предпринимались отчаянные попытки заменить Белмонта или по крайней мере лучше контролировать его. Так, узнав, что Белмонт собирался покончить с собой, Ансельм предложил послать в Америку еще одного агента. Наверное, именно с этой целью в 1839 г. в Нью-Йорк отправили Лайонела Давидсона. «Он кажется умным, смышленым малым, — сообщал Нат, намекая на выгодное сравнение с Белмонтом, — и отлично справится, если вам удастся держать его в подчинении». Последняя фраза многое объясняет в отношении Ротшильдов к их агентам. Однако решено было отправить Давидсона дальше, в Мексику и на американский Запад, в то время как Ганау, отправленный в 1843 г., поехал в Новый Орлеан. Белмонт по-прежнему находился в Нью-Йорке и вскоре начал политическую карьеру, которая привела его на командные посты в Демократической партии.

Таким образом, дискуссия о представительстве в Америке выявила существенный конфликт интересов между Лондонским и Парижским домами и определила пределы власти Джеймса над племянниками. Почти не приходится сомневаться в том, кто был прав: отказавшись учредить в Нью-Йорке Дом Ротшильдов, английские Ротшильды совершили, должно быть, единственную величайшую стратегическую ошибку в истории банка. С другой стороны, нетрудно понять, почему они колебались. Даже ограниченное участие в американском рынке, символически осуществлявшееся через Белмонта, на чью роль агента Ротшильды согласились скрепя сердце, дорого им обошлось. И вряд ли Энтони или Нату на месте Белмонта удалось избежать грядущей катастрофы.

До того как Белмонт прибыл в Нью-Йорк, Ротшильдам представилась соблазнительная возможность занять еще одну нишу, освобожденную Александром Бэрингом. Банк Соединенных Штатов поручил банку Бэрингов роль своего европейского агента; но в 1836–1837 гг. их отношения испортились, и Ротшильды поспешили предложить свои услуги. Бидл вынашивал честолюбивые планы, в том числе «дело с гарантией в два миллиона фунтов стерлингов для предоставления ссуд на товары и ценные бумаги», а также план квазимонополии на экспорт хлопка. Джеймсу подобные предложения казались финансовым аналогом брака, совершенного на небесах: он с воодушевлением говорил, что им придется иметь дело с «богатейшими людьми в Америке», «не менее солидными», чем Банк Франции. Он сразу же начал представлять, как «завалит американский рынок» своей испанской ртутью, «и через полгода мы станем хозяевами рынка».

Сначала сотрудничество с БСШ шло неплохо. Ротшильды получали крупные пакеты облигаций, выпускаемых американскими штатами, представленными не только Нью-Йорком, но и более новыми образованиями — Индианой, Алабамой, Миссури и даже Мичиганом, недавно принятым в союз. Кроме того, они получили доли в многочисленных новых банках и компании по строительству канала. Однако в сентябре 1839 г. Джеймс и его племянники начали понимать, почему Бэринги в свое время отказались иметь дело с