Домби и сын

Куттль, испугавшійся при такомъ предложеніи за Флоренсу, отвелъ мудреца въ сторону и шепнулъ ему на ухо нкоторыя поясненія. Потомъ они оба спустились внизъ и выпили по рюмк джину. Флоренса и Сусанна наблюдали друзей черезъ открытый люкъ каюты и видли, какъ мудрецъ угощаетъ капитана. Вскор они опять появились на палуб. Поздравляя себя съ успхомъ предпріятія, Куттль повелъ Флоренсу къ карет. Бенсби, съ глубокомысліемъ медвдя, предложилъ услуги миссъ Нипперъ, и слдуя съ ней по тому же направленію, толкнулъ ее раза два локтемъ, выражая нжную чувствительность, къ великому неудовольствію молодой спутницы.

Философъ услся въ карет вмст съ дамами, a капитанъ по-прежнему помстился на козлахъ рядомъ съ кучеромъ. Вполн довольный пріобртеніемъ знаменитаго оракула, онъ улыбался во всю дорогу, подмигивалъ Флоренс сквозь каретное окошко, и, ударяя себя по лбу, искусно намекалъ о сокровищахъ премудрости въ голов Бенсби. Оракулъ между тмъ, чувствительность котораго въ отношеніи къ женскому полу не была преувеличена капитаномъ, продолжалъ подталкивать миссъ Нипперъ, сохраняя впрочемъ во всей полнот свое глубокомысліе.

Соломонъ Гильсъ, уже воротившійся домой, встртилъ гостей y дверей и немедленно повелъ ихъ въ свою маленькую гостиную, которая теперь была уже не то, что въ былыя времена. По всмъ направленіямъ комнаты валялись морскія карты, по которымъ грустный хозяинъ, съ компасомъ въ рукахъ, слдилъ за отплывшимъ кораблемъ, разсчитывая, какъ далеко занесли его бури, и стараясь убдиться, что еще не скоро наступитъ время, когда должно будетъ покинуть всякую надежду.

— Вотъ куда сдрейфовало его, — говорилъ дядя Соль, разсматривая карту, — но нтъ, это невозможно. A пожалуй, не занесло ли, напримръ… предположимъ, что въ тогдашнюю бурю онъ измнилъ курсъ и попалъ… да нтъ, это опять вздоръ!

И съ такими противорчащими предположеніями бдный дядя Соль разъзжалъ по огромнымъ листамъ, безнадежно отыскивая врный пунктъ, гд бы утвердить румбы своего компаса.

Флоренса тотчасъ же замтила, да и мудрено было не замтить, какъ ужасно измнился несчастный старикъ въ отсутствіи племянника. Кром безпокойства и грусти, обыкновенныхъ чувствъ въ его положеніи, на его лиц пробивалась какая-то загадочная, противорчащая ршимость, которая особенно тревожила чувствительную двушку. Старикъ выражался какъ-то дико и наобумъ. Когда Флоренса изъявила сожалніе, что не видла его сегодня поутру, онъ сказалъ сначала, что заходилъ къ ней, но потомъ одумался и какъ будто хотлъ назадъ взять отвтъ.

— Вы заходили ко мн? — сказала Флоренса. — Сегодня?

— Да, моя любезная миссъ, — отвчалъ дядя Соломонъ, посмотрвъ на нее съ явнымъ смущеніемъ. — Я хотлъ увидть васъ собственными глазами, услышать собственными ушами, увидть и услышать еще разъ, прежде чмъ…

— Прежде чего? прежде чего? — сказала Флоренса, положивъ руку на его плечо.

— Разв я сказалъ — прежде? — Ну, такъ я думалъ, прежде чмъ придутъ всти отъ моего милаго Вальтера.

— Вы нездоровы, — сказала Флоренса съ нжностью. — У васъ такъ много было безпокойства. Я уврена, вы нездоровы.

— Я здоровъ и крпокъ такъ, какъ только можетъ быть человкъ моихъ лтъ — съ жаромъ заговорилъ старикъ. — Посмотрите на эту руку: она не дрожитъ, и разв владлецъ ея не можетъ быть столь же отважнымъ и ршительнымъ, какъ юноша въ полномъ цвт силъ? Увидимъ, увидимъ.

Въ движеніяхъ, сопровождавшихъ эти слова, выражалось слншкомъ очевидное разстройство, и Флоренса, тронутая до глубины души, хотла сообщить свои опасенія Куттлю; но тотъ въ эту самую минуту излагалъ, со всми подробностями, обстоятельства дла, насчетъ котораго требовалось положительное мнніе мудреца.

Бенсби, старавшійся, по-видимому, разглядть какой-то замчательный пунктъ между Лондономъ и Грэвзендомъ, два или три раза пробовалъ протянуть свою косматую руку, чтобы обвить ее вокругъ воздушнаго стана миссъ Нипперъ; но молодая двушка, съ крайнимъ негодованіемъ, отскочила на противоположный конецъ стола, и чувствительное сердце командира "Осторожной Клары" не встртило вожделннаго отвта. Наконецъ, посл нкоторыхъ соображеній, могучій гопосъ изъ внутренностей командира, не обращенный ни къ кому въ особенности и управляемый, независимо отъ воли самого владльца, какимъ-то фантастическимъ духомъ, забасилъ такимъ образомъ:

— Меня зовутъ Джономъ Бенсби.

— Его окрестили Джономъ, — воскликнулъ восторженный капитанъ Куттль. — Слушайте, слушайте!

— И что я говорю, на томъ стою.

Капитанъ выразительно мигнулъ слушателямъ и, пожимая руку Флоренсы, какъ будто говорилъ:

— Теперь-то онъ расходится! Слушайте его, слушайте! Вотъ зачмъ я его привелъ!

— Поэтому, — продолжалъ голосъ, — отчего же и не такъ? A если такъ, что-жъ изъ этого? Кто другой скажетъ иначе? Никто. Баста! утекай!

Посл этой аргументаціи голосъ остановился и отдыхалъ. Слушатели безмолвствовали. Черезъ минуту таинственный голосъ забасилъ опять такимъ образомъ: