Домби и сын

— Онъ былъ братъ мой, маменька. Когда умеръ Павелъ, мы сказали другъ другу: будемъ братомъ и сестрою. Я знала его давно, съ самаго дтства. Онъ зналъ Павла, и Павелъ очень любилъ его; умирая Павелъ сказалъ: "береги Вальтера, папенька; я люблю его!" Вальтера ввели тогда къ нему, онь былъ вотъ здсь, въ этой комнат.

— И что же? Берегъ онъ Вальтера? — спросила Эдиь.

— Папенька? Онъ услалъ его за море, корабль разбило бурей, и Вальтеръ погибъ, — сказала, плача, Флоренса.

— Знаетъ онъ, что онъ умеръ? — спросила Эдиь.

— Не знаю. Какъ мн знать? — воскликнула Флоренса, припавши къ ней, какъ будто умоляя ее о помощи, и скрывши лицо свое на ея груди. — Я знаю, вы видли…

— Постой, Флоренса!

Эдиь была такъ блдна и говорила такимъ мрачнымъ голосомъ, что ей не для чего было зажимать Флоренс ротъ рукою.

— Разскажи мн прежде о Вальтер, разскажи мн его исторію, всю, подробно.

Флоренса разсказала ей все до мелочей, даже до пріязни м-ра Тутса, при имени котораго не могла не улыбнуться сквозь слезы, несмотря на все свое къ нему расположеніе. Когда она окончила разсказъ, Эдиь, слушавшая ее очень внимательно, сказала:

— Что же ты говоришь, что я видла, Флоренса?

— Что папенька меня не любитъ, — проговорила Флоренса, быстро прииавши къ ней лицомъ. — Онъ никогда меня не любилъ, я не умла заслужить любовь его, я не знала пути къ его сердцу, и некому было указать мн его. О, научите меня, какъ сдлать, чтобы онъ полюбилъ меня. Научите! Вы это можете!

И, прильнувши къ ней еще ближе, Флоренса заплакала посл горькаго признанія; она плакала долго въ объятіяхъ своей матери, но не такъ больно, какъ бывало прежде.

Эдиь, блдная до самыхъ губъ, напрасно усиливалась дать спокойное выраженіе лицу, какъ будто помертввшему въ гордой красот; она взглянула на плачущую двушку, поцловала ее, и сказала ей голосомъ, понижавшимся съ каждымъ словомъ въ тон, но не одушевленнымъ никакимъ другимъ признакомъ чувства:

— Флоренса! ты не знаешь меня. Не дай Богъ, чтобы ты научилась чему-нибудь отъ меня!

— Отъ васъ? — повторила Флоренса съ удивленіемъ.

— Не дай Богъ, чтобы я научила тебя, какъ любить или быть любимой! — сказала Эдиь. Лучше бы было, если бы ты могла научить меня, но теперь уже поздно. Я люблю тебя, Флоренса. Никогда не думала я, чтобы могла привязаться къ кому-нибудь такъ сильно, какъ привязалась къ теб за это короткое время.

Она замтила, что Флоренса хочетъ говорить, остановила ее рукою и продолжала:

— Я буду твоимъ врнымъ другомъ. Я буду любить тебя такъ же сильно, если и не такъ же хорошо, какъ всякій другой въ мір. Ты можешь довриться мн, можешь безопасно раскрывать передо мною твое чистое сердце. Есть сотни женщинъ, которыя годились бы ему въ жены лучше меня, Флоренса, но ни одна не полюбила бы тебя такъ искренно, какъ я.

— Я знаю это, маменька! — сказала Флоренса, — узнала это съ этого счастливаго дня!

— Счастливаго! — повторила Эдиь какъ-будто невольно, и продолжала, — хотя въ любви моей и нтъ никакой заслуги, потому что я почти не думала о теб, пока тебя не видала, но не откажи мн въ наград за мою привязанность, отвчай мн любовью на любовь.

— Не ищи здсь того, чего здсь нтъ, — продолжала Эдиь, указывая на грудь. — И, если можешь, не покидай меня за то, что не нашла здсь, чего искала. Мало-по-малу ты узнаешь меня лучше, и настанетъ время, когда ты узнаешь меня, какъ самое себя. Будь же ко мн снисходительна, и не отравляй единственнаго сладкаго воспоминанія въ моей жизни.

Слезы, выступившія на глазахъ ея, доказали, что спокойное выраженіе лица ея было не больше, какъ прекрасная маска; она сохранила, однако, это выраженіе и продолжала:

— Ты права: я видла, я знаю, что ты не любима. Но поврь мн, — скоро ты сама въ этомъ убдишься, — никто въ мір не годенъ меньше меня исправить дло и помочь теб. Не спрашивай меня почему и не говори мн никогда ни объ этихъ отношеніяхъ, ни о моемъ муж; тутъ мы должны быть, какъ мертвыя другъ для друта, должны молчать, какъ могила.

Нсколько времени просидла она молча; Флоренса едва смла дышать; неясныя тни истины, со всми ея послдствіями, носились передъ ея устрашеннымъ, недоврчивымъ воображеніемъ. Съ лица Эдии, когда она кончила говорить, начало исчезать мраморно-спокойное выраженіе, и черты его сдлались мягче, какъ всегда бывало при свиданіи съ Флоренсою наедин. Она встала, обняла Флоренсу, пожелала ей доброй ночи и вышла быстро, не оглядываяеь.

Флоренса легла; свтъ камина слабо освщалъ комнату; Эдиь возвратилась, говоря, что спальня ея пуста, и что ей не спится; она придвинула сгулъ къ камину, сла и устремила взоръ на угасающій огонь. Флоренса, лежа въ своей постели, тоже слдила за послдними переливами огня; красное зарево и благородная фигура Эдии, съ ея распущенными волосами и задумчиво горящими глазами, начали мало-по-малу сливаться и, наконецъ, вовсе исчезли. Флоренса уснула.