Домби и сын

— Капитанъ Гильсъ, — бормоталъ Тутсъ, — не знаю почему, только когда я пришелъ сюда первый разъ, мн показалось, будто въ вашемъ присутствіи я могу гораздо свободне разговаривать о миссъ Домби, чмъ во всякомъ другомъ мст. Поэтому, капитанъ Гильсъ, если вы доставите мн удовольствіе вашего знакомства, я почту себя счастливымъ принять безъ всякихъ ограниченій вс ваши условія. Я желаю быть честнымъ человкомъ, капитанъ Гильсъ, и слдовательно я принужденъ сказать, что мн невозможно не думать о миссъ Домби. Ужъ вы меня извините, a я, какъ честный человкъ, повторяю еще разъ, что мн въ вашемъ присутствіи никакъ нельзя не думать о миссъ Домби.

— Мысли человка, мой милый, то же самое, что втеръ, сказано въ Писаніи, и никто не можетъ отвчать за нихъ ни на одну секунду времени. Чувства — совсмъ другое дло, a насчетъ мыслей толковать не станемъ. Договоръ между нами идетъ только относительно словъ.

— Что касается до словъ, капитанъ Гильсъ, — возразилъ м-ръ Тутсъ, — мн кажется, я могу поудержать себя.

Затмъ Тутсъ подалъ капитану руку, и тотъ, наконецъ, чувствуя всю важность своего снисхожденія, торжественно заключилъ съ нимъ дружескій договоръ. Тутсъ почувствовалъ чрезвычайную радость посл такого пріобртенія и ухмылялся съ необыкновеннымъ восторгомъ во все остальное время этого визита. Капитанъ, съ своей стороны, обрадованный своимъ положеніемъ покровителя, находился также въ самомъ пріятномъ расположеніи духа и втайн благодарилъ себя за свою проницательность и осторожность.

Но въ тотъ же вечеръ капитанъ былъ очень непріятно изумленъ наивнымъ предложеніемъ другого юноши, предложеніемъ Точильщика. Напившись чаю, этотъ невинный юноша безмолвно смотрлъ нсколько времени на своего хозяина, который между тмъ съ большимъ достоинствомъ читалъ газету съ очками на глазахъ, и прервалъ молчаніе гакимъ образомъ:

— Кстати, капитанъ Куттль, прошу извинить, вамъ, я думаю, нельзя будеть обойтись совсмъ безъ голубей?

— Конечно, мой милый, a что?

— A то, что мн придется взять отъ васъ своихъ голубей, капитанъ.

— Какъ такъ? — вскричалъ капитанъ, приподнявь немного свои густыя брови.

— Да такъ, я отхожу отъ васъ, капитанъ, если вамъ угодно.

— Отходишь? Куда же ты отходишь?

— A разв вы не знаете, капитанъ, что я собирался васъ оставить? — спросилъ Робинъ съ пресмыкающеюся улыбкой.

Капитанъ положилъ газету на столъ, скинулъ очки и посмотрлъ съ напряженнымъ вниманіемь на бглеца.

— О да, капитанъ, — продолжалъ Точильщикъ, — я отхожу, и заране хотлъ бы предупредить васъ. Я думалъ, впрочемъ, вы уже сами объ этомъ догадались. Ну, такъ теперь, если вы позаботитесь обезпечить себя на этотъ счетъ, такъ оно, знаете, и мн было бы пріятно. Впрочемъ, пожалуй, что до завтрашняго утра вамъ будетъ не легко обезпечить себя: какъ вы думаете объ этомъ, капитанъ?

— И ты, мой милый, собираешься бжать отъ меня вмсг съ своими знаменами? — сказалъ капитанъ, внимательно посмотрвъ на его лицо.

— О, это уже слишкомъ жестоко для бднаго парня, капитанъ! — вскричалъ разнженный Точильщикъ, приведенный въ негодованіе послдними словами своего хозяина, — онъ отъ всей души даеть вамъ добрый совтъ, a вы ужъ и сердитесь, Богъ знаетъ зa что, и называете его бглецомъ! Вы не имете никакого права называть бднаго парня подобными именами. Какъ вамъ не совстно клеветать на человка потому только, что онъ y васъ служитъ? Сегодня вы его хозяинъ, a завтра онъ и зиать васъ не хочетъ. Чмъ я васъ оскорбилъ? Какъ хотите, капитанъ, я прошу васъ сказать, чмъ я провинился передъ вами?

Обиженный Точильщикъ заревлъ навзрыдъ и приставилъ рукава къ своимъ глазамъ.

— Такъ ужъ пожалуйста, капитанъ, — вопіялъ Точильщикъ, — скажите и докажите, въ чемъ я провинился! Что я вамъ сдлалъ? Разв я укралъ y васъ что-нибудь? Разв я поджигалъ вашъ домъ? Если поджигалъ, такъ зачмъ вы не представили меня судь? Но прогонять отъ себя мальчика за то, что онъ былъ хорошимъ слугою, обижать его на каждомъ шагу ни за что, ни про что, помилуйте капитанъ, разв такъ добрые люди награждаютъ за врную службу?

И сопровождая вс эти жалобы пронзительнымъ визгомъ, Робъ осторожно пятился къ дверямъ.

— Ты ужъ пріискалъ себ другое мсто, любезнйшій? — сказалъ капитанъ, съ безпокойствомъ озирая своего слугу.

— Да, капитанъ, съ той поры, какъ вы забрали въ голову спровадить меня, я пріискалъ себ другое мсто, — голосилъ Робъ, отступая назадъ все больше и больше. — Надюсь, что мстечко будетъ недурное, и ужъ, по крайней мр, тамъ никто не станетъ бросать въ меня грязью за то, что я бднякъ, и, будто бы, за то еще, что не могу беречь чужого добра. Да, мстечко пріискано, и, надюсь, меня примутъ тамъ безъ всякой рекомендаціи; я бы ушелъ туда сегодня, не сказавъ ни полслова, да только мн хотлось оставить здсь посл себя доброе имя… A вамъ стыдно упрекать невиннаго парня за его бдность: отплати вамъ Господь Богъ, капитанъ Куттль, за вашу неправду.

— Послушай, любезный, — возразилъ капитанъ миролюбивымъ тономъ, — словами ты ничего не возьмешь; совтую теб замолчать.