Домби и сын

Конечно, стыдно, и, во избжаніе стыда, Діогенъ запрыгалъ, заскакалъ, залаялъ, отбжалъ прочь, воротился назадъ, завилялъ хвостомъ и опрометью бросился впередъ на какого-то господина, проходившаго мимо. М-ръ Тутсъ, такъ же какъ Діогенъ, готовъ былъ изъявить усердное желаніе растерзать на куски всякаго нахала, осмливающагося своимъ появленіемъ нарушить покой владычицы его сердца.

— Діогенъ теперь на своей родин, миссъ Домби, не такъ ли?

Флоренса улыбнулась.

— A я, миссъ Домби… прошу извинить… но, если вамъ угодно завернуть къ Блимберамъ, я… я только что къ нимъ собирался.

Флоренса, не говоря ни слова, протянула маленькую ручку, и молодые люди, предшествуемые Діогеномъ, отправились впередъ. Ноги подкашиваются y м-ра Тутса; одтый блистательнйшимъ образомъ онъ чувствуетъ, однако, что платье ему не впору, и съ ужасомъ осматриваетъ морщины на образцовыхъ произведеніяхъ Борджеса и компаиіи.

Вотъ они уже передъ фасадомъ докторскаго дома, скучнаго и педантичнаго, какъ всегда. Сиротливо смотритъ на Флоренсу верхнее окошко, откуда въ былыя времена выглядывало на нее блдное личико, вдругъ озарявшееся яркимъ румянцимъ, и маленькая худощавая ручка съ нетерпніемъ посылала ей воздушные поцлуи.

Докторъ Блимберъ съ своими учеными книгами возсдалъ въ кабинет, м-съ Блимберъ, въ шляпк небеснаго цвта, и миссъ Корнелія Блимберъ съ своими русыми кудрями и свтлыми очками, работающая, какъ могильщикъ, въ повапленныхъ гробахъ мертвыхъ языковъ… a вотъ и столъ, на которомъ онъ, "новый питомецъ" школы, сидлъ унылый и задумчивый, какъ философъ, погруженный въ думы о сует "міра. Все по-прежнему. Прежніе мальчики гудятъ, какъ шмли за старыми книгами, въ старой комнат, со старыми учителями, и унылый однообразный говоръ уныло раздается по всей храмин ученаго мужа, доктора всхъ наукъ.

— Тутсъ, — говоритъ д-ръ Блимберъ, — очень радъ васъ видть, любезный Тутсъ.

М-ръ Тутсъ ухмыляется.

— И видть васъ въ такомъ пріятномъ обществ! — продолжаетъ д-ръ Блимберъ.

М-ръ Тутсъ краснетъ, какъ піонъ, и обьясняетъ, что имлъ удовольствіе встртиться случайно съ миссъ Домби, и какъ она, миссъ Домби, пожелала видть старыя мста, то вотъ они здсь.

— Вамъ конечно, миссъ Домби, — продолжалъ м-ръ Блимберь, — будетъ пріятпо взглянуть на нашихъ молодыхъ друзей. Вс ваши прежніе товарищи, Тутсъ. Кажется, вновь никто не прибылъ въ нашу маленькую академію посл м-ра Тутса? — прибавилъ д-ръ, обращаясь къ миссъ Корнеліи.

— Кром Байтерстона, — отвчаетъ Корнелія.

— А, да! Байтерстонъ поступилъ посл м-ра Тутса. Онъ для васъ новое лицо, любезный Тутсъ.

Новое лицо и для Флоренсы, потому что въ учебной зал Байтерстонъ засдаетъ въ высочайшихъ воротничкахъ, въ накрахмаленномъ галстух и съ огромными часами въ карманномъ жилет. Но прежній мученикъ воспитательно-образовательнаго заведенія м-съ Пипчинъ страдаетъ и теперь въ классической теплиц д-ра Блимбера. Врно ужъ ему такъ на роду написано. Его руки и лицо запачканы чернилами; его лексиконъ страдаетъ водянкой отъ безпрестанныхъ справокъ и, потерявъ способнось закрываться, зваетъ немилосердно отъ чрезмрной усталости. Зваетъ и самъ хозяинъ бдной книги, притиснутый сильнымъ давленіемъ оранжерейной атмосферы; но въ звот Байтерстона проглядываетъ непримиримая злоба, обращенная на "старика Блимбера", съ которымъ авось когда-нибудь онъ встртится въ Индіи и, ужъ если встртится, не найти ему спасенія отъ поклонниковъ Багадевы, поставляющихъ для себя священнымъ долгомъ отправлять на тотъ свтъ возможно большее количество человческихъ душъ, стсненныхъ въ здшней жизни узами гршной плоти; старикъ Блимберъ, связанный по рукамъ и ногами кули, сирчь индійскими рабами м-ра Байтерстона, будетъ вожделнной жервой для этихъ ревнителей человческаго спасенія. Такъ грозитъ бенгалецъ Байтерстонъ и страшна его угроза, созрвающая въ мстительной душ.

Бриггсъ въ пот лица работаетъ на мельниц человческой премудрости; Джонсонъ и Тозеръ вмст съ нимъ ворочаютъ жернова классическаго вднія. Все — какъ и прежде. Старшіе воспитанники съ необыкновенными усиліями стараются забыть познанія, пріобртенныя въ младшихъ классахъ. Вс учтивы и блдны, какъ всегда. Магистръ Фидеръ только что завелъ на своемъ орган Геродота и гудитъ изо всхъ силъ, готовый при первомъ востребованіи прогудть другую арію въ классическомъ род.