Домби и сын

— Я и м-съ Домби, сверхъ ожиданія, не соглашаемся въ разсужденіи нкоторыхъ пунктовъ, имющихъ большую важность по своей натур. Мы, кажется, еще не понимаемъ другъ друга. М-съ Домби должна пріобрсть нкоторую опытность, нкоторыя свднія, для нея необходимыя.

— М-съ Домби, безспорно, владетъ превосходными качествами души и тла, и, нтъ сомннія, она издавна должна была привыкнуть къ лестнымъ для нея похваламъ и комплиментамъ, — возразилъ сладкимъ языкомъ неусыпный стражъ всхъ движеній м-ра Домби, — но тамъ, гд долгъ и уваженіе неразрывно соединены съ нжными влеченіями сердца, тамъ, безъ сомннія, какое-нибудь мелкое недоразумніе легко можетъ быть отстранено двумя-тремя словами, сказанными во время и кстати.

Мысли м-ра Домби инстинктивно перенеслись на лицо, смотрвшее на него въ уборной его жены, когда повелительная рука протянута была къ дверямъ. Онъ живо представилъ себ уваженіе и долгъ, соединенный съ нжнйшими влеченіями сердца, и тутъ же почувствовалъ, что кровь прихлынула къ его голов.

— Не задолго передъ смертью м-съ Скьютонъ я и м-съ Домби имли нкоторое разсужденіе относительно моего неудовольствія, котораго сущность, въ общихъ чертахъ, вамъ уже извстна изъ того, что на вашихъ глазахъ произошло между м_н_о_й и м-съ Домби въ тотъ вечеръ, какъ вы находились въ нашемъ… въ м_о_е_м_ъ дом.

— О, помню, помню, — сказалъ улыбающійся Каркеръ, — я очень жаллъ, что сдлался тогда печальнымъ свидтелемъ… Такой человкъ, какъ я, очень натурально, долженъ гордиться довріемъ такой фамиліи, какъ ваша, хотя, признаться, сэръ, я не понимаю, что заставляетъ васъ выходить изъ предловъ вашего крута и удостаивать чрезмрной благосклонностью такихъ ничтожныхъ людей, какъ я… Само собой разумется, мн было очень пріятно, что вы представили меня м-съ Домби еще прежде, чмъ она возведена была на эту высокую ступень; но, повторяю еще разъ, я очень жаллъ, что сдлался предметомъ такого совершенно особеннаго, исключительнаго предпочтенія.

М-ръ Домби призадумался. Онъ ршительно не постигалъ, какъ можно по какому бы то ни было поводу принимать его благоволеніе и высокое покровительство съ грустнымъ чувствомъ сожалнія. Такая мысль была для него неразгаданнымъ нравственнымъ феноменомъ. Помолчавъ съ минуту, онъ величаво поднялъ голову и, проникнутый сознаніемъ своего достоинства, сказалъ довольно суровымъ тономъ:

— Объяснитесь, Каркеръ, — какъ я долженъ понимать васъ.

— О, да, я запуталъ свою мысль; извините, сэръ. Но дло, однако, вотъ въ чемъ: м-съ Домби, какъ, вроятно, вы замтили, никогда не удостоивала меня благосклоннаго вниманія… это, разумется, въ порядк вещей, и было бы смшно, если бы такой человкъ, какъ я, вздумалъ обижаться, что на него не обращаетъ вниманія знатная леди, притомъ леди, справедливо гордая блистательными талантами и своимъ высокимъ положеніемъ въ свт… но все-таки, или, лучше, именно потому-то мн и не хотлось бы навлечь на себя ея гнвъ; a я знаю, м-съ Домби не вдругъ проститъ мн мое невинное участіе въ тогдашнемъ вашемъ разговор. Вашимъ негодованіемъ шутить нечего, вы это должны помнить, a тутъ вдобавокъ, когда оно было выражено при третьемъ лиц…

— Каркеръ, — сказалъ м-ръ Домби горделивымъ тономъ, — я полагаю, что я, a не другой кто въ моемъ обществ — первое лицо.

— О, кто же осмлится въ этомъ сомнваться? — возразилъ Каркеръ съ нетерпніемъ человка, безусловно подтверждающаго неопровержимый фактъ.

— М-съ Домби, когда дло идетъ о насъ обоихъ, становится вторымъ лицомъ, я полагаю, — продолжалъ Домби. — Такъ ли?

— Такъ ли! — подхватилъ Каркеръ. — Вы, конечно, знаете лучше всхъ, что тутъ нечего спрашивать.

— Въ такомъ случа, надюсь, Каркеръ, вы не станете затрудняться въ выбор между гнвомъ м-съ Домби и моимъ совершеннымъ благоволеніемъ.

— Такъ это, конечно, — возразилъ Каркеръ, — я имлъ несчастіе заслужить гнвъ м-съ Домби. Она вамъ ничего не говорила объ этомъ?

— Мало ли, что она говорила и можетъ наговорить впередъ! — отвчалъ м-ръ Домби съ величественнымъ спокойствіемъ и холодностью, — я не чувствую никакого желанія припоминать или повторять мннія, несогласныя съ моимъ собственнымъ образомъ мыслей. Незадолго передъ этимъ, какъ вамь извстно, я старался ознакомить м-съ Домби съ извстными случаями домашней подчиненности, которые прямо касаются до нея. Мн не удалось убдить м-съ Домби, что она во всхъ этихъ отношеніяхъ должна перемнить свое поведеніе для ея же спокойствія и благополучія, неразрывно соединеннаго съ моимъ собственнымъ достоинствомъ; поэтому я тогда же далъ замтить м-съ Домби, что дальнйшіе свои виды и предположенія на ея счетъ я объясню ей черезъ моего повреннаго, то есть черезъ васъ, Каркеръ, котораго въ этомъ дл я хочу считать своей правой рукой.